Футуризм и русская революция.

Введение

История русского футуризма похожа на яркую вспышку, которая внезапно вспыхнула и также внезапно потухла, а точнее была поспешно затушена.
Природная революционность этого направления авангардизма активно проявлялась еще до революции, и была положительно воспринята большевиками в первые годы после революции. Однако с крахом идеи мировой революции и укреплением позиций Советской власти в стране, футуризм стал только мешать, вследствие чего был ликвидирован и искоренен.
Естественность такого исхода не кажется нам удивительной. Больше вопросов вызывает значение футуризма для самой революции и истории нашей страны.
Данную работу можно считать актуальной, поскольку исследование взаимодействия русского футуризма с Советской властью способно помочь в анализе влияния культурной элиты на политическое поведение граждан в современном мире.
Но прежде чем ответить на главные вопросы нашей работы, необходимо определиться с понятием “русского футуризма”. На мой взгляд, наиболее точным и правильным является следующий термин.
Русский футуризм – это одно из универсальных направлений русского авангардизма, объединявшее ряд его тенденций 1910-х – 1920-х годов.
Необходимо помнить, что, родившись в Италии и попав на плодородную почву российской интеллигенции, футуризм значительно видоизменился и принял здесь совершенно особенный вид. Более того, в нашей стране футуризм имел совершенно иную судьбу и значение.
Целью данной работы является попытка установить “взаимосвязи между культурными основами русского футуризма и революционной идеологией начала XX века”.
Задачи исследования:
Изучение идеологических и культурных установок русского футуризма в дореволюционное и послереволюционное время.
Рассмотрение истории взаимоотношений футуризма и русской революции.
Изучение приемов и принципов воздействия русского футуризма на массы. Определение степени этого воздействия.


Футуризм и русская революция.
Уже с самого своего появления в конце 1900-х годов в Италии, футуризм объявил себя “бунтарским”, “агрессивным” и “энергичным” течением в искусстве, которое устремлено к отказу от опыта и традиций прошлого.
В России футуризм принял еще более радикальные и смелые формы, и, будучи одним из направлений авангарда, появился здесь как революционное явление в искусстве, предусматривавшее революцию вообще.
Также следует отметить, что русский футуризм имел ряд значительных особенностей по сравнению с итальянским. По мнению С. Третьякова, русских футуристов характеризовало “не четкое осознание своего "завтра", но ненависть к своему "вчера и сегодня", ненависть неутомимая и беспощадная”. Это, в частности, вело к увлечению архаикой и примитивизмом, при отрицании принятого эстетического вкуса ближайшего прошлого и настоящего.
Уже очень скоро после провозглашения манифеста Ф. Маринетти, футуризм нашел понимание в среде русской интеллигенции, где незамедлительно превратился в нечто самобытное. Живое, стремящееся к борьбе и изменениям движение, как нельзя лучше подходило стремлениям русской революции, у которой оно и нашло отклик.
При этом, как отмечает Е. Бобринская, “революция в русской интеллигентской среде того времени прочитывалась, как правило, не сколько в политическом, сколько в религиозном, а иногда и в прямо мифологическом контексте”. Это подтверждает тот факт, что взаимосвязь футуризма и революции, в первую очередь, могла иметь место в культурном и идеологическом вопросах. В этой связи не выглядят удивительными заявления А. Блока о том, что “интеллигенция может и обязана” работать с большевиками.
В манифестах футуристов, которые были написаны незадолго до революции 1917 года можно обнаружить множественные призывы к расставанию с прошлым и, в частности, с традиционным искусством. Например, авторы манифеста “Пощечина общественному вкусу” призывали покончить со всем предшествовавшим письменным наследием и теми, кто ему следует. В еще более жесткой форме “уничтожения” достижений письменного наследия прошлого требовал “Первый Всероссийский съезд баячей будущего”.
Таким образом, идеи разрушения у футуристов в искусстве были тождественны идеям разрушения существующего политического строя революционеров, которые по словам В. Ленина, призваны посредством революции “уничтожить буржуазное государство”.
Такая тождественность, конечно же, не могла быть случайной, поскольку “отмирание буржуазного государства” немыслимо без разложения культуры, созданной на его почве.
Замысел В. Ленина о построении нового общества из “человеческого материала”, пропитанного “буржуазной психологией” также был близок футуристам, которые стремились к “психической эволюции”, находившей отражение в идее о “новых людях”. На мой взгляд, именно взаимопонимание по этому вопросу стало одним из ключевых в решении о сотрудничестве футуризма и революции в конце 1910-х – начале 1920-х годов.
Более того, футуристы “приняли технизацию и урбанизацию”, которые ранее считались “внехудожественными фактами городской культуры”. Это в свою очередь позволяло творить искусство в совершенно новом виде, что идеально соответствовало духу времени и стремлению нового Советского государства.
Однако по данному вопросу полного взаимопонимания между русским футуризмом и революцией не было и быть не могло. Так, например, идее общественной эволюции и прогрессу (в главной степени, техническому), предлагаемой революционерами-марксистами, футуристы нередко противопоставляли “антиисторизм” и даже “регресс”. Данное противоречие было одним из камней преткновения между футуризмом и революцией, и нашло свое отражение в событиях второй половины 1920-х годов.
Прежде чем приступить к исследованию взаимодействий футуризма и революции, необходимо отметить, что “в первые годы существования российского авангарда (первая половина 1910-х годов)”, его деятельность была хаотичной и несознательной. Можно сказать, что здесь его отношения с революцией были параллельными и косвенными. Пока еще бессистемно публиковались социальные стихи В. Маяковского о “сытых, зажиревших буржуа”:
“Пусть в сале совсем потонут зрачки —
все равно их зря отец твой выделал;
на слепую кишку хоть надень очки,
кишка все равно ничего б не видела”.
До 1917 года футуризм не был массовым явлением. В этот период появляется несколько футуристических групп, каждая из которых просуществовала недолго: кубофутуристы (“Гилея”, будетляне), эгофутуристы, “Мезонин поэзии”, “Центрифуга”.
В этот период футуристы начали создавать, а затем развивать свой особый стиль и психологию в искусстве

. Видя свою цель в освобождении от традиций, футуристы избрали путь эпатажа, что выражалось в провокационном поведении деятелей направления, множественных творческих экспериментах со словом, ритмом и смыслами (в частности, создание “заумного” языка).
Многие из этих опытов были утопичными, что, по мнению Г. Суслопаровой, было связано с надеждой на психическую революцию, в ходе которой “новое понимание и осознание времени и пространства как относительных категорий станет для человека непосредственной эмпирической реальностью”.
Таким образом, раннему футуризму был характерен определенный “нигилизм”, который лишь нервировал или смешил публику. Это, конечно, не могло сделать движение массовым.
Тем не менее, несмотря на свою молодость, футуризм определенно имел некоторый успех и популярность в народе, о чем пишет в своей статье С. Юрков, однако популярность это была незрелая и непрочная.
Не случайно с лета 1914 года начинается явный спад движения, связанный, в частности, с началом Первой мировой войны. А уже в 1916 году пресса объявила гибель футуризма.
Но это объявление было преждевременным. Футуризму вскоре суждено было возродиться в новом для себя качестве.
Так или иначе, осознанным взаимодействие футуризма с революцией стало лишь в конце 1910-х – начале 1920-х гг., когда представители авангарда поддержали и возглавили процесс “организации искусства государством и идеологического контроля над творчеством”.
И большевики, и ведущие представители футуризма видели в этом союзе взаимовыгодную сделку, которая позволит с одной стороны совершить “революцию в искусстве”, а с другой завоевать сердце народа и покончить с культурой прошлого. Радикализм тех и других только усиливал единение рассматриваемых сил.
Однако футуризм проявил свою активность уже после Февральской революции 1917 года, когда ряд его последователей выступали за ликвидацию Академии художеств, а также “автономию искусства от государства” (И. Зданевич, И. Денисов). Футуристы достаточно сильно сблизились с анархистами Москвы (газета “Анархия”). Однако после разгрома анархистов в Москве и закрытия Кафе поэтов, где выступали В. Маяковский, В. Каменский, Д. Бурлюк, усиления роли советского государства, появилось понимание в необходимости сотрудничества футуризма и власти.
Художники-футуристы развили бурную деятельность в стране уже в ноябре 1918 года. В январе 1918 года не без помощи народного комиссара просвещения РСФСР А. Луначарского, в Петрограде появился отдел изобразительных искусств (ИЗО) Наркомпроса, который возглавили художники-авангардисты Натан Альтман и Давид Штеренберг.
На мой взгляд, создание ИЗО Наркомпроса важный момент в истории искусства нашей страны, поскольку с созданием данного учреждения были ликвидированы Академия художеств и Союз деятелей искусств.
По словам исследователя Н. Брызгова, “оказавшиеся у власти футуристы попытались заново рассмотреть проблему “искусство и производство”, которая оформилась как теоретическая концепция “производственного” движения”.
Как отмечает С. Третьяков, “в работе над агит-частушкой, газетным фельетоном, агит-пьесой, маршевой песней - окреп призыв футуристов: искусство в жизнь, к полному растворению в ней!”.
Важность данного события подчеркивалась тем, что авангардизм стал единственным направлением искусства, заручившимся поддержкой власти в этот период, а значит он имел исключительное преимущество в возможностях воздействия на массы.
Следует также отметить, что вместе с ИЗО, были созданы и другие художественные отделы – Литературный (ЛИТО), Театральный (ТЕО) и Музыкальный (МУЗО). В этих отделах футуризм смог проявить себя несколько слабее, нежели в ИЗО. Так, литературный отдел занимался изданием русской классики, что шло вразрез с идеями авангарда; В. Мейерхольд, близкий русским футуристам, заведовал театральным отделом меньше года; и лишь футурист А. Лурье сумел задержаться на должности начальника музыкального отдела на 3 года.
Тем не менее, работа футуристов во всех сферах искусства была заметной. В частности, в кино разрабатывалась эстетика “голой правды” и “жизни врасплох”.
Однако даже преимущество в сфере художественного искусства было недолгим. Уже в октябре 1920 года при научно-техническом отделе Высшего совета народного хозяйства (НТО ВСНХ) была создана художественно-производственная комиссия во главе с модернистом Ф. Шехтелем. Согласно положения эта организация “разрабатывает и согласует различные мероприятия по художественной части во всех производственных отделах ВСНХ, руководит художественной стороной строительства, организует повсеместно художественный надзор. Её ведению подлежит художественная часть всех производств”. В декларации, опубликованной комиссией, говорилось что “народный быт во всех своих проявлениях должен радовать глаз, во всём должен проявиться целесообразный комфорт, нужно украсить отдых трудящегося человека и дать ему уютный домашний очаг”.
Таким образом можно говорить о том, что у футуристов появилась мощная конкуренция со стороны “правых” деятелей искусства.
Другими авангардистскими организациями, где футуристы принимали активное участие, были ИНХУК (1920 - 1924 гг.) и ГИНХУК (1923 – 1926 гг.). Это были “научно-исследовательские организации в области искусства и творческие объединения живописцев, графиков, скульпторов, архитекторов, искусствоведов”, созданные в Москве и Петрограде соответственно. Здесь изучались вопросы создания “универсальной художественной методологии”, а также “особенности воздействия различных видов искусств на зрителя”.
Таким образом, здесь впервые изучались вопросы воздействия пропаганды на массы на научном уровне, а также делались первые попытки понять реальные нужды производства с точки зрения искусства.
Помимо названных организаций, создавались различные творческие группы, имевшие некоторую лояльность со стороны новой власти. В большинстве своем это касалось старшего поколения футуристов.
Так, в начале 1919 года в Петрограде под руководством Б. Кушнера была основана группа “комфутов” (коммунистов-футуристов), призывавшая к “революции духа”, которая должна произойти после политической революции