Философские и научные воззрения Г. В. Лейбница

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. В историческом контексте эпоха Нового времени, прежде всего, характеризуется закатом теоцентристского типа философствования, на смену которому пришла антропоцентристская картина мира. Дальнейшее развитие гносеологической тематики способствовало диалектическому взаимодействию способов познания, благодаря которым оформились течения рационализма и эмпиризма. Служение богословию постепенно уступало место гуманистической парадигме, согласно которой уравнивается значимость души и тела, духовного и телесного бытия человека. Отныне его судьба не зависела всецело от божественного предопределения, а подчинялась еще и личностной свободе, несмотря на то, что некоторые представители ренессансного гуманизма рассматривали человека как образ и подобие Бога. К числу таких мыслителей относятся Ф. Бэкон, Р. Декарт, Д. Юм и, конечно же, Г. Лейбниц. Несомненно, эпоха «темного» Средневековья еще долго сохраняла отпечаток своего влияния, в частности — в виде теодицеи, которая является одним из ключевых моментов философского наследия Г. Лейбница, о котором пойдет речь в данной исследовательской работе.
Объект исследования — философия науки Нового времени.
Предмет исследования — метафизическая система Г. Лейбница в контексте естественнонаучных и математических исканий.
Цель работы — проанализировать вклад Г. Лейбница в идеалистическую философию и смежные с ней науки Нового времени.
В связи с указанной целью возникает необходимость выполнения следующих задач: охарактеризовать научную направленность эпохи Нового времени; выделить основные черты философии Г. Лейбница, изучить его достижения в области точных, гуманитарных и естественных наук; рассмотреть философско-религиозную линию Г. Лейбница, а также — определить сущность его монадологии как отдельной отрасли философского знания, противоположной дуалистической парадигме Р. Декарта.
В качестве теоретической базы исследования использована научная и учебная литература следующих авторов: Алексеева И. А., Батурина В. К., Голубниченко А. Н., Долгих А. Ю., Журавлевой А. С., Меркуловой Н. А., Сараф М. Я., Торубаровой Т. В., Яворского Д. Р. и др. Предпочтение отдается материалам научно-практических конференций с участием кандидатов и докторов философских наук за последние десять лет, так как именно они отражают новейшее видение анализируемой нами проблематики. Кроме того, автором используются лекции Ж. Делёза о Г. Лейбнице, проводимые в 80-х годах прошлого столетия в Университете Париж-VIII.
Исследование выбранной темы проводится при помощи нескольких методов: исторического (изучение генезиса идей Г. Лейбница в хронологическом порядке), диалектического (противопоставление концепций Г. Лейбница и Р. Декарта, Б. Спинозы, Д. Локка) и системного (анализ основных философских положений Г. Лейбница как рационализированной системы).
Научная новизна исследовательской работы заключается в диалектическом анализе особенностей философско-научной и метафизической проблематики концепций Г. Лейбница, в которых наблюдается тесная взаимосвязь с идеями античной мысли.
Практическая значимость работы определяется необходимостью переосмысления философско-научного наследия эпохи Нового времени, которое нередко шло рука об руку с религиозными предпочтениями своих создателей, в современных условиях господства индетерминизма и антиредукционизма.


ГЛАВА I. ФИЛОСОФИЯ Г. ЛЕЙБНИЦА В СИСТЕМЕ НАУЧНЫХ ВОЗЗРЕНИЙ ЭПОХИ НОВОГО ВРЕМЕНИ
Методологические программы мыслителей эпохи Нового времени носили, прежде всего, междисциплинарный и радикальный для данного исторического контекста характер, однако, позволили совершить прорыв в овладении новыми знаниями. Главным опорным пунктом развиваемой ими гуманитарной и естественнонаучной проблематики является «принципиальная установка на познаваемость мира, какими бы условиями ни ограничивался сам путь достижения истинности. Человек при этом рассматривается как особый субъект познания, очищенный от своих личных характеристик и выступающий в качестве конструирующего мыслящего начала» [12; С. 223]. Синкретический характер античного научного знания, подавляемого впоследствии распространением христианства, был ликвидирован благодаря индуктивному методу познания, разработанному Ф. Бэконом (1561-1626) и направленному против картезианской дедукции: «Два пути существуют и могут существовать для открытия истины. Один воспаряет от ощущений и частностей к наиболее общим аксиомам, и, идя от этих оснований и их непоколебимой истинности, обсуждает и открывает средние аксиомы. Этим путем и пользуются ныне. Другой же путь выводит аксиомы из ощущений и частностей, поднимаясь непрерывно и постепенно, пока наконец не приходит к наиболее общим аксиомам. Это путь истинный, но не испытанный» [3; С. 70].
Традиционные индуктивные методы задавались целью из небольшого количества наблюдений и экспериментов выводить общие законы, тогда как последователь Бэкона, Д. Юм (1711-1776), утверждал, что человек поступает крайне неосмотрительно, когда проецирует свои намерения и имеющиеся знания на весь универсум в целом, так как он имеет представление лишь о какой-то малой его части. Подтверждение тому Юм закладывает в уста скептика Филона: «Может ли какой-либо человек вполне серьезно заявлять, что упорядоченная вселенная должна твориться неким умом и деятельностью, похожими на мышление и деятельность человека на том основании, что последние нам знакомы? Чтобы утвердиться в подобном мнении, надо присутствовать при рождении миров; и уж совершенно ясно, что для подобного вывода недостаточно наблюдений за тем, как по замыслу человека и благодаря его искусству строятся корабли или растут города» [17; С. 403]. Бэкон, в свою очередь, пытался создать подлинно индуктивный метод, позволяющий получать достоверные знания на основе возможно большего числа фактов, а также придания особого значения отрицательным результатам экспериментов

. Философы говорят в таких случаях об экспериментальных законах, которые отличны от теоретических. Так, сопоставляя многие ситуации, английский эмпирик установил, что теплота всегда связана с движением частиц — это экспериментальный закон. В дальнейшем ученому необходимо провести еще несколько экспериментов, чтобы отсеять все неверные предположения о первопричинах рассматриваемого явления. Некоторые исследователи, в частности — К. Фишер, усматривали в его системе некий дуализм, затрагивающий как философию, так и религию: «Как между духом и телом, так и между Богом и миром существует дуализм, неразрешимый для философии… Этот дуализм полагает между религией и философией разделение, исключающее всякое общение, всякое взаимное влияние» [16; С. 401].
Говоря о наследии Г. Лейбница (1646-1716), невозможно однозначно определить сущность его методологии, поскольку философские размышления немецкого математика обретали метатеоретический характер. Соответственно, нецелесообразно говорить в данном случае о строгой выверенной философской системе, так как ее отголоски мы встречаем и в физике, и в математике, и даже в психологии. Однако, в качестве точки отсчета своих философских воззрений, Лейбниц использовал дуалистический идеализм Декарта, в контексте которого прослеживается качественное противостояние духа и материи. Следует отметить, что материалистическое мировосприятие противоречило области его интересов, устремленной на превозношение значимости духа в естественной и социокультурной парадигме. Таким образом, Лейбниц причислен к ряду объективных идеалистов, берущих свое начало от Платона и его учений об эйдосах. Примечательно, что, подобно Бэкону, Лейбниц призывал к использованию науки преимущественно в утилитарных целях, ради достижения счастья и всеобщей, «предустановленной» гармонии [11; С. 37] в повседневной деятельности.
Будучи достаточно разносторонним человеком, Лейбниц воспринимал некоторые интересующие его сферы научного знания как развлечения: в частности, речь идет о математике, благодаря которой нам, в первую очередь, известно его имя. В ряду важнейших математических инноваций саксонского мыслителя наличествуют дифференциальные и интегральные исчисления [6; С. 44], а также несколько ключевых понятий, таких, как: «алгоритм», «функция», «дифференциал», «переменная» [15; С. 488]. Кроме того, именно Готфрида Лейбница можно считать первым программистом и информационным теоретиком. Задолго до Чарльза Бэббиджа он обнаружил, что если записывать определенные группы двоичных чисел одно под другим, то нули и единицы в вертикальных столбцах будут регулярно повторяться. Данное открытие навело его на мысль, что существуют совершенно новые законы математики, но главное состоит в том, что, пытаясь их сформулировать, Лейбниц понял, что двоичный код оптимален для системы механики, которая может работать на основе перемежающихся активных и пассивных простых циклов. Также он попытался применить двоичный код в механике и сделал чертеж вычислительной машины, работавшей на его основе, но вскоре понял, что технологические возможности его времени не позволяют создать такой аппарат. Несмотря на данные затруднения, благодаря Лейбницу мы пользуемся современными калькуляторами, прообразами которых был знаменитый механический арифмометр, выполнявший четыре основных действия.
Помимо математики, Лейбниц привнес много нового в биологию и физику. Главным образом, постулировал строгое разграничение механического и биологического, тем самым противопоставив свою систему картезианству. Декарт настаивал на восприятии человеческого организма как машины, обладающей набором разнообразных функций. Соответственно, человеческие страсти, которые необходимо усмирять при помощи государственного аппарата, являются результатами происходящих в механизированном организме изменений и действий. Однако, преобладающий во взглядах Декарта рационализм преподносит нам человека, как разумное существо, персонификацию двух видов субстанций — протяженной телесной оболочки и мыслящей души, в то время как тело есть механизм, управляемый инстинктами, тягой к удовольствию и извлечению пользы; оно неотделимо от ощущений, которые сигнализируют о благоприятном или неблагоприятном воздействии иных окружающих нас тел, обладающих различными формами, цветами, запахами и прочими характеристиками. Стоя на пороге Просвещения, Лейбниц развенчивает данную концепцию, утверждая самостоятельность биологических организмов, управляемую лишь одной верховной субстанцией, под которой, конечно же, подразумевался Бог [15; С. 496]. Следует отметить, что он успел оставить вклад и в сфере теории государства и права, где занимал прочную позицию последователей договорной концепции становления гражданского строя. Тем не менее, его гипотеза выстраивалась одновременно на необходимости восприятия целостного феномена государства как источника власти и на тотальном контроле народа со стороны политических лидеров, что никак не могло сосуществовать в плоскости окружающей действительности. Несмотря на разновекторность взглядов Лейбница, основной его вклад касается именно философского знания, в пределах которого была разработана монадология.
ГЛАВА II. МОНАДОЛОГИЯ КАК ТРАНСФОРМАЦИЯ ИДЕЙ ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ НАТУРФИЛОСОФИИ
В качестве отдельного исследовательского блока монадология, прежде всего, создавалась как антипод материалистским концепциям происхождения мира: прежде всего, данное замечание касается философских воззрений Б. Спинозы (1632-1677), строго разделявшего категории материального и духовного в человеке, а также во всем универсуме. В ее основе лежит учение о синтетических «сгустках энергии» [7; С. 18], которые совмещают категории материальных и духовных первоначал. Иными словами, философская миссия Лейбница заключалась в попытке примирить эмпиризм и рационализм, материализм и идеализм посредством признания монад универсальными первоначалами всего сущего