Феномен культа личности, его специфика и характер

Введение

Актуальность темы. Одной из важнейших проблем философии культуры является феномен существования так называемых «народных любимцев», т. е. феномен массовой любви и поклонения политикам, философам, религиозным деятелям, ярким представителям экономики и культуры. Практически в любой сфере культуры всех народов мы можем найти проявления данного феномена, как в прошлом, так и в настоящем. В качестве одного из частных проявлений данного феномена можно рассматривать народную любовь к И. В. Сталину. ХХ съезд КПСС, а также современники, жившие в эпоху И. В. Сталина, сформулировали вполне ясную и недвусмысленную картину того, что было названо в его постановлении «культом личности» Сталина, как он формировался в сознании советских граждан и какие цели преследовал. В свое время понятие «культ личности» употребили К. Маркс и Ф. Энгельс по отношению к Фердинанду Лассалю. Н.С.Хрущёв, воспользовавшись данным термином для характеристики сталинского режима правления, на наш взгляд, дал ему лишь оценочную, причем односторонне негативную характеристику. В период жизни И. В. Сталина оно определялось как «сталинизм» и имело такую же оценочную, хотя и противоположную по знаку характеристику. Она сохранилась и после ХХ съезда КПСС. В ходе дальнейшего социокультурного осмысления на всех его уровнях — от обыденного до специализированного — проблема «сталинизма» и «культа личности» И. В. Сталина решалась также односторонне оценочно — в форме осуждения или оправдания. Однако, указанные позиции не раскрывают всей глубины и многообразия феноменального проявления народной любви и поклонения И. В. Сталину. Цель работы - рассмотреть феномен культа личности.

1. Понятие культа личности

Многие действия человека мотивированы его представлениями о сверхъестественном, абсолютном и вечном бытии. Социализация индивидуальной веры и религия как социальное явление появляются тогда, когда возникает необходимость соотнесения индивидуальных моделей взаимоотношений со сверхъестественным с целью нахождения общего согласия, консенсуса, при котором данное общество сохранит взаимопонимание и цельность. При этом психологические принципы коллективистского общества – «все не могут ошибаться», «большинство всегда право» – мотивируют каждого человека уступать в чём-то личном ради общего консенсуса, приводя в конечном счёте к единообразию веры в рамках данного общества. Достигнутое «снизу» и «по горизонтали» общественное согласие в отношениях со сверхъестественным миром может стать устойчивым и не подверженным ситуативным переменам только в том случае, если будет зафиксировано общественным сознанием как непреходящая, де-факто абсолютная величина, то есть, если оно будет легитимировано «сверху» общественным большинством. В этом случае согласие «по горизонтали» превращается в глазах каждого в нормы поведения «по вертикали», получает статус неписаного закона, традиции, адата. Потребность в религии особенно актуальна в периоды внешней нестабильности. Легитимация коллективистским обществом норм поведения, вытекающих не из повседневного и изменяющегося опыта, а из эмпирически недоступных, иррациональных взаимоотношений со сверхъестественным миром, также иррациональна и безусловна, поэтому ревизия такой легитимации по инициативе снизу практически исключена. В индивидуалистическом обществе или в частной жизни индивида роль представителя сверхъестественных сил предоставляется по выбору самого индивида человеку, более авторитетному в вере (духовному учителю, магу, жрецу и т. д.). В коллективистском обществе такой духовный авторитет не может действовать по своему личному предпочтению, а должен функционировать в рамках системы общественных отношений. По словам Макса Вебера, «решающим для понятия священнослужителя можно считать то, что эти функционеры состоят… на службе обобществлённого социального объединения, следовательно, являются его служащими и действуют исключительно в интересах его членов, а не как колдуны, свободные в своих действиях». Религиозный фактор в государственной политике имел место и в футуристических квазирелигиях, которые отвергали все предыдущие религиозные традиции. Иосиф Сталин устроил культ обожествления Ленина как своего предшественника, чтобы самому стать «Лениным сегодня», и воздвиг на Красной площади фантастическое для «научного материализма» сооружение – мавзолей, напоминающий пирамиду египетского фараона Джосера и гробницу персидского царя Кира, а также возродил практику бальзамирования ушедшего в иной мир спасителя народов. В СССР был возрождён, по сути, миф о вечно живом, но потустороннем «боге-отце Осирисе» – Ленине, от имени которого «мать-партия Исида» ритуально засвидетельствовала духовное рождение «сына Гора» – Иосифа, продолжателя дела «бога-отца», его актуализацию в новом теле. Причём избрание нового генсека партии всегда сопровождалось ритуальным посещением тела Ленина, а важнейшие государственные ритуалы новые «ленины сегодня» принимали с его гробницы.У современных публицистов-политологов нередко можно встретить утверждение о том, что выражение культ личности якобы предложил сам Сталин еще в 1938 году. Что такое культ вообще? Исходным является латинское слово cultus, восходящее к глаголу colo (colere), означавшему по отношению к богам или к выдающимся людям (как правило, властителям, диктаторам) высшую степень «почитания, поклонения» и даже – «преклонения, самоуничижения». Прекрасно понимал значение культа личности Сталин. Подобно Александру III, он тонко создавал «культ себя». И в то же время в 1933 году писал: «…подобные начинания ведут к усилению “культа личности”, что вредно и несовместимо с духом нашей партии». В 1938 году в письме по поводу издания рассказов о детстве Сталина вождь вернулся к этой теме: «…книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских людей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно». Сталин, как видим, усвоил мнение К.Маркса по этому поводу. Естественно, это была игра на публику, в том числе – зарубежную. Официально Сталин рассуждал вполне благонамеренно, но лавину холуйских славословий он не остановил до конца своих дней. Позднейшие историки и публицисты использовали эту метафору в более расширенном смысле, объясняя поступки Сталина так, словно бы он зеркально перенес «культ себя» на своего не менее жестокого предшественника: «Сталин, холивший и лелеявший “культ личности” Ивана Грозного». По отношению к личности Сталина его культ превратился из языческого поклонения в угодливость и низкопоклонство. Официально советская политпропаганда отрицала роль личности в истории, считая ее буржуазным пережитком. Но многие из молодых людей в СССР жаждали подвига (и славы!), серые будни для них были невыносимы. Партия внушала народу, что в социалистическом обществе культа личности быть не может; это один из пороков «гнилого Запада», что и было записано в знаменитом «Кратком курсе» истории ВКП(б): модные писатели «воспевали предательство, воспевали половой разврат под видом “культа личности”». Все, как тогда было принято, оказалось перевернутым вверх ногами. Впрочем, в массе своей советские люди словосочетания такого и не слышали. Некоторое время и после смерти Сталина советские коммунисты еще сохраняли ортодоксальные утверждения своего вождя: «Культ личности характерен для буржуазных антинародных партий…». В то же время ближайшие «наследники» покойного диктатора поспешили отмежеваться от своей сопричастности к его возвеличиванию.Словосочетание «культ личности» вошло в широкое употребление с резко отрицательной коннотацией и практически всегда с привязкой имени Сталина. В сознании большинства русских людей живет ныне это словосочетание в основном как «прозвище» - обвинение советского диктатора, якобы им же самим и рожденное.Встречается и ироническое употребление этой формулы, на юбилейных торжествах сегодня иногда можно услышать новый «афоризм»: День рождения – это однодневный культ личности.

2. Феномен массового почитания диктаторов

Несмотря на то, что в последние десятилетия трижды были мощнейшие кампании десталинизации (при Н. С. Хрущеве, М. С. Горбачеве и президентстве Д. А. Медведева) значительная часть населения России до сих пор относится к Сталину положительно и желает «реинкарнации» образа Сталина. Видимо, существуют какие-то исторические и ментальные предпосылки появления подобного персонажа, свойственные человечеству вообще и русскому народу, в частности.Рассмотрение деятельности вождей с позиции философского реализма способно дать самое глубокое, самое приближенное к истине знание о них. Скорее всего, существует огромное число причин любви народа к диктаторским режимам, вообще, к диктатору Сталину, в частности. Остановимся на четырех, представляющихся наиболее важными: - общечеловеческая любовь «среднего человека» к покою, стабильности; - идеологические причины (в нашей стране связанные с марксистско-ленинским учением);- причины, связанные со специфическими условиями жизни начала XX века;- причины, определяемые менталитетом народа. Тирания не только самая худшая форма государственного устройства, но и, по Платону, она соответствует чаяниям черни. С этим перекликается высказывание наиболее авторитетного философа, изучавшего проблему свободы – Н. А. Бердяева в его труде «Самопознание»: «Свобода не демократична, а аристократична. Свобода не интересна и не нужна восставшим массам, они не могут вынести бремени свободы». Бердяева дополняет Э. Фромм, утверждавший в работе «Бегство от свободы», что тоталитарные режимы существуют только потому, что для основной массы людей свобода не представляет высшей ценности, ради которой стоит идти на смерть, и поэтому установление диктатуры происходит при молчаливом согласии толпы, которая вся виновна в ее существовании. Чернь во все времена стремится к порядку, покою, незыблемости установившихся правил. И у нас в стране сегодня немало людей настаивает на реинкарнации Сталина во имя порядка и покоя, не понимая, что идеальный покой и порядок существует лишь в архивах и на кладбищах. В современном дискурсе понятие «чернь» выглядит устаревшим, поэтому заменим его более благозвучными и легитимными понятиями «усредненный человек», «человек-толпа», «человек-масса». Огромное количество жертв в эпоху «Большого террора» немыслимо без колоссального числа доносов, идущих с мест. Доносы писали не только из желания отомстить соседу, нагадить ему, но и для многих это становилось ответственным делом, поскольку они всерьез думали, что помогают стране в наведении порядка. Необходимо добавить, что доносительство поощрялось государством, а не доносительство – сурово каралось. Во имя достижения сытой и спокойной жизни основная масса людей даже готова мириться с существующим насилием в обществе

. Голосование за Сталина есть голосование за насилие, за ущемление свободы. Проведенный недавно в нашей стране опрос показал, что 72 процента граждан России готовы принять «некоторые нарушения демократических принципов и ограничения личных свобод», если это потребуется для поддержания порядка. По сути – это философия мещанства, прикрываемая флагом борьбы за права личности, и включающая в себя эгоизм, безразличие к свободе, трусость и воинственное отстаивание обывательских ценностей. Практически во всех странах мира 60–80% граждан во имя покоя и сытости готовы примириться с потерей части свобод и с узакониванием насилия, т. е. пыток по отношению к преступникам или подозреваемым в преступлении. Не случайно, что практически во всем мире эпитет «Великий» присваивали обычно самым беспощадным, самым авторитарным, самым кровавым лидерам. Вспомним, какой восторг, какую экзальтацию проявляли жители стран, правители которых были откровенными диктаторами. Сказанное представляет собой общечеловеческую основу установления диктаторских режимов. То, что у нас в стране по опросам Сталин уже которой год называется среди величайших деятелей всех времен и народов, и то, что большинство населения готово признать правомочным насилие по отношению к преступникам и врагам – не случайное совпадение, а стороны одного и того же явления. Важную роль в установлении культа личности Сталина сыграла и идеология, основанная на марксистско-ленинском учении. Культ восходит к религиозному вероучению, поскольку ни одна религия не существует без культа. И в основах социалистического мировоззрения, как ни парадоксально это звучит по отношению к учению, открыто занимавшему воинственно атеистические позиции, может быть обнаружена религиозная составляющая. Можно только удивляться прозорливости Н. А. Бердяева, который еще в 1907 году выпустил книгу «Новое религиозное сознание и общественность», содержащую главу «Социализм как религия». Как мыслитель и гуманист Бердяев не может не видеть зла капитализма: «Буржуазность и капитализм, экономическая эксплуатация и привилегия – все это несправедливость и мерзость не только с социал-демократической точки зрения». Сказано очень ясно. И очень злободневно – особенно в свете высказываний новомодных экономистов, будто частная собственность, и привилегии являются необходимыми слагаемыми столбовой дороги цивилизации. В этом отношении Бердяев приветствует социализм, который организует питание человечества, целесообразную экономическую жизнь, решает проблему хлеба насущного. Интересно отметить следующий парадоксальный факт: в то время, когда атеист Луначарский ратовал за превращение социализма в религию, религиозный философ Бердяев критиковал социализм за уже имеющиеся в нем религиозные черты. По мнению Бердяева, социализм, как и религия, пытается дать ответы на все вопросы человеческого бытия, войти в ткань всех сторон общественной жизни, т. е. быть целостным мировоззрением: «Социалистическая религия... это целое вероучение, решение вопроса о смысле жизни, о цели истории, это проповедь социалистической морали, социалистической философии, социалистической науки, социалистического искусства». До сих пор в теории культа личности у нас выделяются два основания: так называемые объективные и субъективные предпосылки. К первым обычно относят следующие: традиции многовекового существования в России самодержавного правления; преобладание в народе крестьянской, мелкобуржуазной психологии; недостаток культуры, слабость демократических традиций; жесткая дисциплина и строжайшая централизация в партии, запрет всяческих фракций и группировок; романтизация насильственных методов, порожденных революцией и гражданской войной. К субъективным предпосылкам культа личности Сталина относят черты, отмеченные у него В. И. Лениным: грубость, нетерпимость и капризность в отношении с людьми, а также маниакальную подозрительность и самолюбие. Как видим, сама теория социализма в качестве причины культа обычно не фигурирует. Более того, практически во всех официальных документах, посвященных этому вопросу, утверждается, что культ личности противоречит природе социализма, не имеет закономерного характера. С этим утверждением нельзя согласиться. Против случайного характера культа личности свидетельствует тот факт, что он был присущ нашему обществу даже после его официального разоблачения, обществоведы вполне обоснованно говорят о культе личности Хрущева, о культе личности Брежнева. После снятия Хрущева в 1964 году со всех постов журналисты подсчитали, что за десятилетний период его правления в газете «Правда» было опубликовано в два раза больше его портретов, чем портретов Сталина за 30 лет его правления. Иными словами, Хрущев боролся с культом личности Сталина с помощью… культа личности Хрущева. И при Хрущеве и при Брежневе продолжали инакомыслящих отправлять в лагеря, высылать за границу, сажать в психиатрические лечебницы. Именно определенные репрессивные структуры обеспечивают жизнедеятельность всех культов. Ведь религиозный экстаз и мистический ужас – две неотъемлемые стороны одного и того же явления, имя которому – культ личности. Сталины могут существовать и существуют только в наборах с бериями. А религиозная окраска культа личности Сталина объясняет его иррациональную живучесть. Третьей причиной установления диктаторского режима Сталина являются специфические условия, сложившиеся к началу XX века в России и мире. В той или иной мере социалистических и коммунистических идей придерживался в конце XIX – начале XX века практически весь цвет тогдашней российской интеллигенции. Но прав был Бисмарк, утверждавший, что революцию готовят гении, проводят романтики, а плодами пользуются негодяи. Практически вся ленинская гвардия, а Сталин, безусловно, относился к ней, состояла из фанатиков, готовых для сохранения своей власти на любое насилие.В марксизме-ленинизме право традиционно трактовалось как воля господствующего класса, возведенная в закон. Но это лишь одна сторона права. Другая, не менее важная, заключается в выработанной цивилизацией системе норм, оберегающих суверенитет личности, ее достоинство от всевластия государственных структур. И если с победой советской власти, с ее первых декретов утверждается первая сторона права, то второе необходимое слагаемое права игнорировалось. К осмыслению этого мы подошли только сейчас, но уже сразу после победы социалистической революции именно игнорирование прав человека вызывало самое большое негодование и ужас у подлинных демократов и гуманистов. Конечно, Сталин был продуктом своей среды. Он был принят в нее, стал своим, получил достойную должность и принципиально другим он никак не мог быть. Но, помимо внутренней, есть еще и внешняя причина того, почему Сталин был именно таким, и почему народ именно такого Сталина и обожествлял. В 20–30-е годы прошлого века в Европе наряду с либеральными режимами начинают формироваться и тоталитарные режимы, прежде всего, в Италии и Германии. Экспансионистская политика фашистских государств показала, что государства, управляемые либералами, даже при наличии большего числа самолетов и танков, проигрывают Германии за считанные недели. Подобно тому, как в эпоху Ивана Грозного страна смогла полностью освободиться от монголо-татарского ига, установив у себя авторитарную власть с единой вертикалью, так и в условиях нависшего конфликта с фашистской Германией требовалось полное единение народа вокруг своего лидера. Таким образом, Сталин является в полном смысле слова продуктом условий, сложившихся не только в стране, но и в мире. Понять, что Сталин был именно таким, каким могла его воспитать окружающая среда (имеется в виду не только партаппарат, но и ситуация в мире в целом), не означает, что его следует за все простить. Понять – это значит иметь истинное знание, а не пытаться искать причины в расположении звезд, в каких-то заговорах и проч. Согласимся в этом плане с мнением М. Ю. Смирнова о риске впадения в мифотворчество при исследовании советского общества, если редуцировать детерминанты этого общества только к ущербности идеологии или к персональным свойствам политического руководства. Кроме перечисленных существуют и специфические, свойственные, прежде всего, русскому менталитету, дополнительные основания утверждения диктаторских режимов в России и народной любви к ним. Большую роль в насаждении в России диктаторских порядков сыграло монголо-татарское иго. Восточные страны не знали демократии, всем им были присущи деспотические режимы. Трудно, например, понять культ личности Сталина без и вне философии Конфуция с его гипертрофированностью идеи государства. В монгольском войске была жестокая дисциплина. Если какой-то отряд проявлял малодушие во время битвы, каждого десятого в нем казнили. Московское княжество только тогда смогло сбросить иго, когда оно заимствовало жесткую централизацию, деспотию, присущую монголам. Не случайно, когда Троцкий создавал Красную Армию и наводил в ней должную дисциплину, он также иногда прибегал к расстрелу каждого десятого, если воинское подразделение проявляло трусость на поле боя. И прав был Бердяев, что в некоторых моментах Московское княжество оказывалось даже более жестоким, более тираничным по отношению к собственному народу, чем монголо-татарское иго. У нас, как ни у кого, положительное и отрицательное накрепко смешаны. Только русские могут сказать «ужасно красиво», «более-менее», «да нет», что вызывает абсолютное непонимание у иностранцев. Наверное, только мы говорим «нет худа без добра», подразумевая, что нет и добра без худа.Существует еще одна причина сдержанного и даже одобрительного отношения россиян к диктаторским режимам. Русским, как никакому другому народу, свойственно стремление к идеальному запредельному, возвышенному, что связано с их душевным складом. На наш взгляд, важнейшими чертами, выражающими специфику образа русского человека, являются повышенная противоречивость и одновременно повышенная тяга к гармонии, потребность в ней. Именно эти две составляющие и образуют в совокупности то, что принято называть «тайной русской души». Первая черта наиболее полно описывается в труде «Русская идея» Н. А. Бердяева, вторая наиболее ярко представлена в творчестве А. С. Пушкина. Русский народ, – отмечает Бердяев, – в высшей степени поляризованный народ. Он есть совмещение противоположностей: всегда неожиданен, непредсказуем, очаровывает и разочаровывает, восхищает и вызывает ненависть. Всякий народ включает противоречия, но русский – в большей мере. Возможно, противоречивость эта – от взаимодействия двух потоков мировой истории – Востока и Запада