Этический потенциал эстетического воспитания

Введение

В последние десятилетия ХХ в. на смену модернизма с его элитарностью, самоуверенностью рационализма, претензией на общечеловечность пришел постмодернизм. Это направление – продукт постиндустриальной эпохи, эпохи распада целостности взгляда на мир, разрушение систем – мировоззренческо-философских, экономических, политических. Сначала постмодернизм означал стилевые тенденции в архитектуре, направленные против безликой стандартизации, а позже – в литературе, живописи и музыке. Эстетикой же постмодернизма предусмотрен разрыв целостной картины мира на отдельные, разные по содержанию, стилю, принципам фрагменты, из которых монтируется определенный коллаж миропонимания.
Художественная концепция постмодернизма характеризуется антиидеологичностью, релятивизмом, разрушением иллюзорных ценностей, стиранием оппозиций, антитетических пределов между разными уровнями (хорошее – плохое, прекрасное – отвратительное, комическое – трагическое, реальное – придуманное), колажность, мозаичность, реминисцентность, цытатность. Ему присуща аккумуляция духовно-культурологического опыта разных времен и народов, рассмотрение явлений современности в контексте фольклора, истории – отсюда влеченье к архаике, мифу, переосмыслению последнего. Мифологизация реалий бытия опять, как это уже было в первой половине XVIII в., выходит на первый план и творит новый фееричный мир фантасмагории, моделируя и прогнозируя как будущее, так и выделяя в прошлом мифы, которые осовременивают жизнь, творят ретроспективный мир, сливая в один глобальный времяворот народы, континенты, эпохи.
Жизни отдельного человека и всего общества в эстетике постмодернизма превращаются в страшную непрерывную игру, которая не имеет отношения к бытию истинному. Эта игра незаметно принуждает человека терять ощущение реальности и самоидентификации, превращает его в актера, марионетку, маску в театре. В таких условиях комическое как проявление культуры смеха улучшает, гармонизирует отношения человека с близлежащей средой, предоставляет возможность освободиться от негативных эмоций: гнева, страха, вины, раздражительности.
Прекрасное и уродливое в эстетике постмодернизма могут меняться знаками, проникать друг в друга полностью или частично. Постепенно стираются грани и между этическими нормами. Относительно постмодернизма язык может идти лишь об организованном хаосе – хаосе мыслей, чувств, который фиксируется в произведениях «искусства». Отбросив всевозможную метафизику, всевозможные стойкие представления, постмодернизм дает нам пример диалектики возражения. Вместе с нормой он предусматривает и разрушения стиля как такого, поскольку сам якобы противоположный естественности. Стиль антиестественен, организован, культурен. Постмодернизм отдает преимущество эклектике, которая насаждает принципиально несерьезное, игровое и ироническое отношение, духовным и культурным ценностям, а также полному разрушению эстетики как метафизики принципа. Эстетика постмодернизма характеризуется использованием и механическим сочетанием отдельных фрагментов разных культур.
Очевидно, что формирования эстетичных взглядов, вкусов и идеалов составляют сущность эстетичного воспитания. В таких условиях, важным компонентом современного воспитания становится именно эстетическое воспитание, которое несет не только научный, искусствоведческий потенциал, но и огромный этический компонент. Подчеркнем также, что уровень эстетичного воспитания, его значимость, выбор тех или других средств, форм, методов определяется развитием личности, народа, общества. В конечном итоге, даже процесс формирования понятия «эстетичное воспитание» длинный и сложный, к тому же каждая новая историческая эпоха вносила свои оттенки в понимание сущности, целей и значимости эстетичного воспитания.
Таким образом, целью работы есть анализ сущности и истоков эстетического воспитания (особенное внимание уделено теоретику этой концепции Ф. Шиллеру), а также этическому потенциалу этого типа воспитания, на примере программ Б.М. Неменского и Н.А. Горяевой.
Глава 1. Шиллер об эстетическом воспитании

Именно Шиллера в свое время внедрил в научное потребление понятия «эстетическое воспитание» («Письма об эстетическом воспитании», 1795 г.). Последнее он рассматривал в широком общественно-политическом контексте, предоставляя весомого значения в перевоспитании человека. Переживая изъяны тогдашнего общества, Шиллер считал, что усовершенствовать его можно через усовершенствование человека. Главным средством воспитания гармоничного, всесторонне развитого человека немецкий философ называл искусство. Оно способно выполнить эту большую миссию, поскольку основывается на эстетической игре, в процессе которой уничтожается противоречие между чувственным и умственным, физической необходимостью и моральной свободой. Определяя цель искусства, мыслитель отмечал, что приятное не достойно искусства, а добро в любом случае не является его целью; поскольку целью искусства является развлечение. Мыслитель доказывал, что эстетичное воспитание не является односторонним процессом, а вмещает несколько воспитательных рычагов, которые состоят из чувственного и умственного, которые непосредственно касаются воспитания эстетического и интеллектуального. Совмещая их, Шиллер в то же время допускал и противоречия, отмечая: «Чтобы достичь или выйти на путь к эстетическому воспитанию, нужно пройти путь от ощущения к мышлению, где дух проходит через определенное среднее настроение, в котором действуют в то же время ум и чувственность. Это среднее настроение, в котором дух не испытывает ни физического, ни морального принуждения, хотя и действует в обоих направлениях… таким образом, состояние реальной и активной определенности необходимо назвать эстетическим».

1.2. Теория красоты

Значительное место в философии Шиллер занимает вопрос эстетического мировоззрения и эстетического восприятия. Благодаря этому формируется целостное эстетическое учение философа – теория красоты (прекрасного). Ее формирование он начинает с решения проблемы потерянности человека в мире.
Рассуждая над вопросами целостной природы человека, тенденций его эволюции, над негативными процессами потери человеком своей универсальной природы, Шиллер приход к выводу, что все это происходит из-за цивилизации: «Извечно прикованная к отдельному малому обломку целого, человек сам становится обломком; когда слышит однообразный шум колеса, которое он привел в движение, человек не может развить гармонию своего естества». Анализируя оторванность современного человека от мира, потерю им органической связи с окружающей средой, философ отмечает: греки чувствовали естественно, мы чувствуем естественное. Развитие рефлексии уничтожает непосредственность, приводит к искривлению человеческой сущности.
В это контексте, Шиллер, подобно Канту, считает, что некоторой интегративностью владеет искусство и красота. Любое прекрасное явление пробуждает активность ума и эмоций.
Через сопоставление «наивной поэзии» (под которой он понимает искусство классической античности) и «сентиментальной» (современное ему искусство) Шиллер прослеживает глобальные исторические тенденции художественного творчества. Искусство продолжает хранить свою природу целостной модели универсума, невзирая на качественные изменения. Соответственно, именно через художественное восприятие, через сотворчество человек в состоянии компенсировать извращенность и недостаточность своей натуры. Именно в настоящий момент, уверен Шиллер, когда человек является деформированным влиянием цивилизации, только красота может прийти на помощь.
Целостная природа искусства – гарант его способности добавлять каждому человеку то, чего он лишен в реальной жизни. Человек с помощью искусства сможет «достроить» свой универсум до гармонического финала. Здесь важно отметить, что Шиллер в первый раз в развернутой теоретической форме обосновал положение о том, что красота спасет мир. Характерно, что в эстетичных системах немецкой классической эстетики искусство и красота выступают синонимами. «Эстетическое творческое побуждение, – пишет Шиллер, – незаметно стоит посреди страшного царства сил и посреди священного царства законов – третье веселое царство игры и видимости, в котором оно снимает с человека основы всевозможных отношений и освобождает его от всего, что называется принуждением, как в физическом, так и в моральном плане». Красота, таким образом, есть не что другое как «свобода в выявлении», то есть является таким феноменом, которому по силам чувственно воплощать необнаруженные духовные сущности и, напротив, конкретным явлениям предоставлять символическую неисчерпаемость.
В этом положении неклассическая эстетика порывает с классической традицией. В ее пределах прекрасное уже не является синонимом искусства и сквозной идеей художественных теорий. Понятия красоты и искусства все больше разграничиваются, представление о художественности приближается к понятиям «выразительность», «убедительность», «любопытство». Эта тенденция в эстетике вдохновлялась идеей создания такой теоретической модели искусства, которая была бы свободной от панлогизма, не пренебрегала бы парадоксальностью творческого и реального мира, но владела бы способностью вобрать в себя все их нерациональные стороны.
В этом контексте, Шиллер много внимания уделяет обоснованию своеобразия художественно-прекрасного в сравнении с морально-совершенным

. По его мнению, искусство лишь тогда может реализовать свой гуманистический пафос, когда остается принципиально не утилитарным. Именно поэтому, понятие искусства поучительного (дидактического есть абсолютным нонсенсом.
Настоящая красота присутствует лишь там, где мы можем видеть прекрасное воплощение в отличие от воплощения прекрасного. «Произведение искусства должно отображать в себе и острый ум, который его замыслил, и любящую руку, что его выполнила, веселый и свободный дух, который его избрал и представил». То есть речь идет о том, что уродливое в реальности может превратиться в прекрасное в искусстве. Иначе говоря, критерий художественности коррелирует со способом художественного превращения объекта, а не с имманентным качеством самого объекта.
Ф. Шиллер также отмечает отличия эталона красоты и ее стереотипных повседневных проявлений. По его мнению, эталон красоты заключается в «равновесии реальности и формы», ума и чувственности, одним словом – в гармонии «чувственной зависимости» и «моральной свободы». По мнению Шиллера, красота является проявлением свободы, игрой духовно-душевно чувственных сил (способностей) человека. Поэтому, красота у Шиллера, а позже и в трудах других философов (И. Гердер, Г. Гегель, М. Хайдеггер, Г. Гадамера и др.), понимается как «чувственный образ истины».
Шиллер, анализируя современный ему мир и последующие тенденции его развития, приходит к выводу, что со временем достижение совершенства в художественном произведении будет все более сложным заданием. Это связано с тем, что производительная способность творца столкнется с сопротивлением материала. «С ростом количества материала, который связывается в единство, становится сложнее задание свободы, и тем более неожиданным его удачное решение». В этих словах очень интересен ключ к пониманию движения искусства. Дело в том, что на каждом этапе исторического развития художник вынужден создавать новый тип художественной целостности. Это задание все осложняется, поскольку художник опирается на реалии калейдоскопического мира, преисполненного противоречий. Художник, считает Шиллер, призванный отыскивать такие способы отображения внешнего мира, которые, позволяя не уступать реалии, в конечном итоге выражали бы позитивный потенциал действительности.
Стоит также помнить, что, по мнению Шиллера, красота – «предмет для нас». Однако речь здесь идет не о произвольном поведении с предметом, а потому что он благосклонно обращен к нам и ожидает такого же доброжелательного отношения к себе. Красота – это встреча двух миров (природы и человека), и этой встречи ожидают, равноценно, два мира.

1.2. Игра как форма эстетического воспитания

Развитие эстетической теории, теории красоты у Шиллера приобрела в теории игры. Так, красота, за Шиллером, как своеобразная «игра» способностей, которая приводит к какому-то «расширению», с одной стороны, способствует объединению духовного с телесным, современного с прошлым и будущим, а с другой – свидетельствует о наличии идеала по которому измеряется действительность и который выступает в роли внутреннего импульса к «игре». Только в красоте, считал Шиллер, исчезает материальное принуждение законов природы и духовное принуждение морального закона, и человек получает свободу. Поскольку человек не исключительно материален и не исключительно духовен, то красота не может быть исключительно жизнью, или только образом: красота – это общий объект обоих побуждений.
Вместе с этим, стоит упомянуть, что в письме 21 раскрыта сущность эстетичной культуры как естественной возможности человека свободно избрать путь к себе, к своей сущности, ведь эстетическая культура возвращает «свободу быть тем, кем должен быть». Причем, эстетическая культура не обеспечивает личностного значения и воспитанности для человека. Напротив, Ф. Шиллер видит в эстетичной культуре всеобщие принципы. Ф. Шиллер объяснял эстетическое только наличием у человека «избыточных сил» и врожденной его потребностью в «веселой игре», в которой бы он освобождался от «реальности» и «материи», то есть от всего предметного и утилитарного. Поэтому единственной целью и результатом эстетичного восприятия Шиллер считал удовольствие и ощущение свободы как самоцели. Такое замыкание эстетического на гедонистическом, означает отход от социальной жизни в иллюзорную жизнь, лишенную «весомости» и противоречивости.
Но, для Шиллера игра – не только история или предпосылка искусства, но и, прежде всего, понятие эстетичной теории. Он выделяет три глобальных стимула, присущего человеку: чувственный стимул (иррациональное), базированный на законах природы, предметом которого является жизнь; стимул к форме (рациональное), базированное на «законах ума», его предметом является образ; и игру, которая дает волю человеку как в физическом, так и в моральном понимании, которая объединяет рациональное и иррациональное, тем самым создавая «живой образ», который понимаем как красоту.
Именно в «Письмах» Шиллера впервые была осмысленна и теоретически обоснована проблема игры. Причем игра как принцип свободного, лишенного надлежащего существования человека превращается у Ф. Шиллера в общий закон культуротворческого движения, на универсальный принцип бытия человека, ведь «игровое побуждение освободит человека как физически, так и морально, потому, что упразднит любую случайность и любое принуждение». Однако, «игровое побуждение» у немецкого мыслителя находится в становлении, употребляется чаще, в будущем времени, звучит как требование, которое должно преодолеть проблемы «духа времени, которое колеблется между извращенностью и грубостью, между извращенностью и чистой естественностью, между суеверием и моральным неверием».
Ф. Шиллер посвятил сути игры возвышенные, преисполненные настоящей поэзии строки: «Человек играет только тогда, когда он в полном значении слова человек, и он бывает полностью человеком лишь тогда, когда играет». В «Письмах об эстетичном воспитании» Ф. Шиллер утверждал, что требуется воспринять эстетичное воспитание, развивая в себе инстинктивную потребность в игре. Человек был создан не для того, чтобы подавлять, а для того чтобы воплощать свое чувственное начало в игре, она (игра) служит «лестницей, поднимаясь по которых, человек находит подобие Богу».
По мнению Ф. Шиллера, игра как особенное отношение к миру находится между реальностью и художественным произведением. Таким образом, для искусства игра – не только источник, но и, прежде всего, – явление, которое обнаруживает специфическую особенность искусства как человеческой деятельности. По его словам, «не ошибется лишь тот, кто начнет искать идеал красоты какого-либо человека на том же пути, на котором он удовлетворяет свои побуждения к игре. Ум в то же время утверждает: человек должен играть с красотой и только красотой одной он должен играть». Именно поэтому для Ф. Шиллера движение к игре было привлекательнее, чем к культуре с помощью процесса воспитания.
Глава 2. Коллективные проекты как форма эстетического воспитания

2.1. Коллективная работа как новая форма обучения детей. Б.М. Неменский и его программа «Изобразительное искусство»

Постоянное движение, деятельность, творчество – вот секрет успеха, развития, восхождения к вершинам прогресса. Казалось бы, последнее делегируется по большей части материальному производству. Мы же отмечаем, что все это – источник и основа общего потока жизнетворчества человека. Не является исключением из этого правила и процесс формирования эстетичного сознания. Как и все другое, он разворачивается в структуре духовного мира личности через его непосредственное участие. Именно это сознание становиться связующим звеном между материальным и идеальным, ценностным и утилитарным. Благодаря чему формированию этого типа сознания отводится важное место в программе подготовки будущих граждан нашей страны.
Эстетическое сознание – это тот духовный фундамент, который обеспечивает гармоничное единство и внутреннюю взаимосвязь разнообразных проявлений духовной жизни человека и общества в целом. Духовно-практическое освоение мира связано именно с эстетичным сознанием. Эстетичное имеет дуальную природу: оно не является ни исключительно объективной действительностью, ни только сущностными силами человека, оно является идеальным продуктом субъектно-объектных отношений. Именно поэтому важно при изучении этого аспекта учитывать вопрос взаимодействия индивидуального и коллективного. Индивидуальное эстетическое может получить общечеловеческую значимость через языковую, знаковую, образную объективацию в разнообразных видах искусства, дизайне и пр. Отображение окружающего мира в эстетическом сознании сопровождается появлением особенных сложных переживаний, которые связаны с чувствами возвышенного (величественного), прекрасного, трагического и комичного. Все это порождает также этический потенциал в этом виде сознания. Важно также отметить, что в эстетическом отношении в одинаковой мере оцениваются и переживаются и позитивные и негативные аспекты окружающего среды. Но своеобразие эстетического сознания заключается в том, что оно несет в себе сложность и выразительность эмоциональных впечатлений и в то же время проникает в глубокие сущностные связи и отношения.
Именно поэтому, эстетическое сознание – одна из самых тонких составляющих духовной жизни человека