Дуализм Рене Декарта

Введение

Ренэ Декарта (1596-1650) обычно считают, и я думаю правильно, основателем современной философии. Он - первый человек больших философских способностей, на чьи взгляды глубокое влияние оказали новая физика и астрономия. Хотя правда, что в его теориях сохраняется многое от схоластики, однако он не придерживается основ, заложенных его предшественниками, а пытается создать заново законченное философское здание. Подобного еще не случалось со времени Аристотеля, и это являлось признаком возродившейся веры в свои силы, вытекавшей из прогресса науки. От его работ веет свежестью, которую после Платона нельзя было найти ни у одного знаменитого предшествующего ему философа. Все средневековые философы были учителями, обладавшими профессиональным чувством превосходства, присущим этому роду деятельности. Декарт пишет не как учитель, а как исследователь и ученый, и стремится передать то, что он открыл. Его стиль, легкий и непедантичный, обращен больше к интеллигентным людям мира, чем к ученикам. А кроме того, это поразительно превосходный стиль. Большая удача для современной философии, что ее родоначальник имел такой замечательный литературный талант. Его последователи и на континенте и в Англии вплоть до Канта сохранили непрофессионалистский характер его философии, а некоторые из них, кроме того, кое-что от его стилистических достоинств.
Декартовский дуализм субстанции мыслящей и субстанции протяженной, на наш взгляд, представляет собой немалый интерес с точки зрения вопроса о формировании общественной идеологии, имеющей в своем основании идею какой-либо тотальности. Многие миллионы людей, оказывающиеся под знаменем той или иной идеи, могут иметь очень смутные представления о том, кто такой Декарт и в чем несхожесть res extensa и res cogitans. Однако каждый человек, в особенности в затруднительных, чрезвычайных обстоятельствах своей жизни, сталкивается с жесткой зависимостью своих состояний сознания от отчужденных протяженных «тел» и не менее отчужденного времени, которое сам Декарт называл лишь «способом мыслить истинную длительность вещей» [1, с. 451]. Эту зависимость люди привыкли называть страданием, а ее самые крайние формы приводят к смерти вполне личностно определенной «мыслящей субстанции». Протяженность пространственная однажды исключает того, кто «мыслит, следовательно, существует», а протяженность времени из «способа мышления длительности» превращается в способ прекращения индивидуального мышления вообще.
В работе будет рассмотрено картезианское сомнение и его смысл; принцип «я мыслю…» и его значение для последующей истории философии; врожденные идеи; проблема Бога; идеи дедукции у Картезия; правила метода; дуализм Декарта: протяженность и мышление; Учение о страстях; этика и эстетика.
Цель данной работы рассмотреть дуализм Рене Декарта.
Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:
1. рассмотреть картезианское сомнение и его смысл. Принцип «я мыслю…» и его значение для последующей истории философии;
2.проанализировать врожденные идеи. Проблема Бога;
3.определить идеи дедукции у Картезия. Правила метода;
4.проанализировать дуализм Декарта: протяженность и мышление;
5.рассмотреть учение о страстях. Этика и эстетика.


Картезианское сомнение и его смысл. Принцип «я мыслю…» и его значение для последующей истории философии

При всех своих достоинствах философия Ренессанса, равно как и любая другая философия, естественно, имела исторический характер. Эпоха ранних буржуазных революций достигла новых философских идей. В этом смысле весьма показательна философия англичанина Фрэнсиса Бэкона. Главные философские интересы Бэкона сосредоточены на практике и науке.
Бэкон стремится к максимальному воссоединению философии с результатами практической деятельности человека. Знания нет без науки, особенно фундаментальной, а действия, поскольку оно опирается на науку, нет без эксперимента. Пустое морализирование, в том числе и на различные религиозные темы, в указанном смысле не плодоносно. Напротив, данные естественных наук крайне важны для развития человеческого общества и каждого человека. Он утверждает, что научное знание следует за экспериментом, выводится из него непосредственно.
Но метод индукции не всесилен. Философы, превосходившие Бэкона в уровне владения математическим знанием, видели односторонность бэконовской философии и стремились ее преодолеть. В этой связи особый интерес представляют философские воззрения французского философа, математика, физика и физиолога Рене Декарта (1596-1650), которого многие считают самым влиятельным мыслителем XVII в.
Рене Декарт, подобно Бэкону, резко критически относился к схоластическому наследию средних веков и эпохи Возрождения.
В понимании эксперимента он далеко превосходит Бэкона. Но подход Декарта к философской проблематике во многом принципиально иной, чем у Бэкона. Декарт очень силен в математике, не в последнюю очередь отсюда, надо полагать, развивается у него склонность к обобщениям максимально универсального философского характера. Декарт сравнивает философию с корневой системой дерева науки, стволом которого является физика, а ветвями - прикладные науки.
Философия Декарта представляет собой новый, цельный и рационально обоснованный образ мира, не только соответствующий актуальному состоянию естествознания, но и полностью определяющий направление его развития. Одновременно она вносит и основополагающие изменения в развитие самого философского мышления, новую ориентацию в философии. Он исходил из требования, что мысль должна начинать с самой себя. Все предшествующее философствование, в частности то, которое исходило из авторитета церкви, было, начиная с этого времени, отвергнуто.
Первую и исходную определенность всякой философии Декарт видит в определенности сознания – мышления. Требование, что должно исходить лишь из мышления как такового, Декарт выражает словами: «Ре omnibus dubitandum est» (во всем должно сомневаться); это абсолютное начало. Таким образом, первым условием философии он делает самоотвержение всех определений.
Исходной точкой рассуждений Декарта является «сомнение во всём». Декартово сомнение и «отвержение всех определений» исходит, однако, не из предпосылки о принципиальной невозможности существования этих определений. Принцип Декарта, согласно которому во всем следует сомневаться, выдвигает сомнение не как цель, но лишь как средство. Как пишет Гегель, этот принцип «имеет скорее то значение, что мы должны отречься от всяких предрассудков, то есть от всех предпосылок, которые бывают принимаемы непосредственно как истинные, и должны начать с мышления и лишь отсюда прийти к чему-то достоверному, чтобы обрести подлинное начало». Скепсис Декарта, таким образом, по своей сути является скепсисом методологическим. Он выступает как скепсис, который рушит всякие (мнимые) достоверности затем, чтобы найти единственную (действительную) первичную достоверность. «Первичная» достоверность может быть краеугольным камнем, положенным в основание всей конструкции нашего познания. К этим выводам Декарт приходит на основе исследований и собственного личного опыта.
Первичную достоверность Бэкон находит в чувственной очевидности, в эмпирическом, смысловом познании. Для Декарта, однако, чувственная очевидность как основа, принцип достоверности познания неприемлема. «Все, что я до сих пор полагал наиболее истинным, я получил либо от чувств, либо при их посредстве. Но чувства я иногда уличал в обмане, и разумно будет не всегда крепко верить тем, кто нас хотя бы раз обманул». Декарт ставит вопрос о постижении достоверности самой по себе, достоверности, которая должна быть исходной предпосылкой и поэтому сама не может опираться на другие предпосылки. Такую достоверность он находит в мыслящем Я - в сознании, в его внутренней сознательной очевидности. «Если мы отбросим и провозгласим ложным все, в чем можно каким-либо способом сомневаться, то легко предположить, что нет бога, неба, тела, но нельзя сказать, что не существуем мы, которые таким образом мыслим. Ибо является противоестественным полагать, что то, что мыслит, не существует. А поэтому факт, выраженный словами: «я мыслю, значит, существую» (cogito ergo sum), является наипервейшим из всех и наидостовернейшим из тех, которые перед каждым, кто правильно философствует, предстанут».
Факт, что Декарт находит первичную достоверность в «ego cogito» (мыслящем Я) и что, исходя из этой достоверности, он выдвигает свою первую философию, связан в определенном смысле с развитием естествознания или, точнее сказать, с развитием математических конструкций естествознания. Декарт здесь указывает, что достоверность арифметики, геометрии и им подобных наук заключается в том, что по сравнению с другими науками они больше всего зависят от мыслящего Я и менее всего от «внешней реальности». Принятие Декартом мыслящего Я как первичной достоверности, достоверности с наивысшей возможной очевидностью, направлено против схоластического спекулятивного философствования. Как отмечает Гегель, у Декарта «философия лишается религиозных предпосылок, ищет лишь доказательности, а не абсолютного содержания».
Декартово мыслящее Я является чем-то, что для своего существования не нуждается ни в чем, кроме самого себя, не нуждается «ни в каком месте и не зависит пи от какой материальной вещи». В этом смысле здесь нет никакой иной характеристики (материальной, пространственной или какой-либо, иной), кроме мышления. Поэтому он определяет его «res cogitas» - как мыслящую вещь, духовную субстанцию.
Напротив, «субстанция, которая является непосредственным субъектом распространенности по месту и акциденцией, предполагающей распространенность (форма, положение, движение на месте и т. д.), именуется телом». Так же как substantia cogitas для своего существования не нуждается ни в какой из материальных вещей, характеризуемых распространенностью, так же и тело - substantia extensa - не требует для своего существования «субстанций духовных». Они, таким образом, могут существовать независимо друг от друга.
Признавая независимость существования substantia cogitas и substantia extensa, Декарт закладывает в новой философии основы дуализма. Он признает как материальный принцип - не зависящее от сознания (духа) существование материи, так и духовный принцип - не зависящее от материи и материального мира cogito.


Врожденные идеи. Проблема Бога

Бэкон и Декарт положили начало раскола всей действительности на субъект и объект. Субъект - это носитель познавательного действия, объект - это то, на что направлено это действие. Субъектом в системе Декарта является мыслящая субстанция - мыслящее «Я». Однако Декарт сознавал, что «Я» как особой мыслящей субстанции надо найти выход к объективному миру. Иначе говоря, гносеология должна опираться на учение о бытии - онтологию. Декарт решает эту проблему на основе введения в свою метафизику идеи Бога. Бог является творцом объективного мира. Он же - создатель человека. Истинность исходного принципа как знания ясного и отчетливого гарантирована у Декарта существованием Бога - совершенного и всемогущего, вложившего в человека естественный свет разума. Таким образом, самосознание субъекта у Декарта не замкнуто на себе, а разомкнуто, открыто Богу, выступающему источником объективной значимости человеческого мышления. С признанием Бога в качестве источника и гаранта человеческого самосознания, разума связано учение Декарта о врожденных идеях. К ним Декарт относил идею Бога как существа всесовершенного, идеи чисел и фигур, а также некоторые наиболее общие понятия, как например, «из ничего ничего не происходит». В учении о врожденных идеях по-новому было развито платоновское положение об истинном знании как припоминании того, что запечатлелось в душе, когда она пребывала в мире идей.
Остановимся подробнее на декартовском доказательстве бытия Божия.
Доказательства бытия Божия
Декарт предлагает три доказательства, выполняющих, по его мнению, эту задачу

.
Первое доказательство бытия Божия концентрируется на одной конкретной идее, обнаруживаемой Декартом среди всех прочих, - на идее всесовершеннейшего существа, или Бога. Дабы показать, что в случае с данной идеей должен существовать источник помимо него самого, Декарт использует средневековый принцип, ни разу не подвергнутый им суровому испытанию универсального сомнения: причина должна быть не менее совершенной и реальной, нежели ее следствие. В данном случае этот принцип применен в следующем виде: в причине идеи должно содержаться столько же совершенства или реальности, как и в самой идее.
Вопрос, встающий в случае принятия этого принципа, следующий: может ли природа самого Декарта быть причиной идеи всесовершеннейшего существа? Коротко говоря, является ли эта идея врожденной в том смысле, в каком выше говорилось о врожденных идеях? Нет, заключает Декарт, ибо его несовершенство - факт очевидный и не подлежащий никакому сомнению; так, ему недоступно совершенное знание. Его собственная природа не может быть причиной идеи всесовершеннейшего существа.
Является ли эта идея искусственной, выведенной самим Декартом, к примеру, из его собственной природы посредством отнятия ее несовершенства? Или: является ли совершенное знание всесовершеннейшего существа попросту идеей собственного знания Декарта, из которого изъято его неведение? Декарт приводит два основания для отвержения этого взгляда. Во-первых, совершенства Бога определяются не путем отрицания, как в случае с совершенным знанием, противопоставленным несовершенному знанию Декарта. В Боге совершенство является положительным качеством. Во-вторых, идея о всесовершеннейшем бытии проста, а не составлена из нескольких различных совершенств, отрицательных или нет, - таких, как совершенное знание, совершенная сила, и так далее, слитых воедино. Будучи простой, идея всесовершеннейшего существа не может быть произведена из нескольких других идей. Таким образом, заключает Декарт, идея всесовершеннейшего существа не есть ни врожденная идея, чьей причиной была бы его собственная природа, ни идея искусственная, полученная путем отрицания или сочетания других идей. Единственным ее источником может быть только отличное от Декартова ума бытие, содержащее столько же совершенства и реальности, как сама идея. Декарт делает вывод, что более он не одинок во Вселенной. Вместо злокозненного демона существует (помимо него самого) всесовершеннейшее существо, а именно - Бог.
Второе доказательство, в известной мере, аналогично первому и опирается на тот же средневековый принцип, согласно которому причина должна обладать не меньшим совершенством и реальностью, как и ее следствие, но на этот раз его исходным пунктом служит существование Декарта, уже доказанное ранее. Он задает вопрос: являюсь ли я причиной собственного существования? Если бы ему достало сил сотворить себя, доказывает он, тогда ему достало бы сил и воли создать себя всесовершеннейшим. То есть, если Декарт был бы причиной собственного существования, то он был бы Богом. Но, разумеется, уже было установлено, что Декарт далек от совершенства, а следовательно, не является создателем самого себя. Декарт не мог разрешить эту проблему, предположив, что его существование вечно. Поскольку он существует во времени, его жизнь может быть разделена на моменты, и для его сохранения в каждый из этих моментов потребовалось бы столько же сил, сколько и для его создания.
Предположим, однако, что причиной существования Декарта окажется нечто меньшее, нежели всесовершеннейшее существо, — например, его родители. Кто бы ни был создателем Декарта, он должен был обладать способностью сотворить его с идеей всесовершеннейшего существа. Таким образом, причина существования Декарта должна содержать столько же совершенства и реальности, сколько их содержится в идее всесовершеннейшего существа. Но тогда причиной его бытия не могут служить и его родители, столь же несовершенные, как и он. Таким образом, основание первого доказательства призывается на помощь второму.
Рассматривается возможность того, что имеется несколько причин существования Декарта и наличия в уме идеи всесовершеннейшего бытия. Здесь, как и в первом доказательстве, указывается на совершенство простоты. Одно из совершенств идеи Бога - это ее простота, и ее причина не может быть сложной причиной. Таким образом, заключает Декарт, он не одинок во Вселенной, а причина имеющейся у него идеи всесовершеннейшего существа является в то же время причиной его собственного существования, каковая причина запечатлела эту идею в его уме как тавро, или сигнатуру, его творца.
Третье доказательство бытия Божия, которое Кант назвал онтологическим доказательством Декарта, в «Размышлениях» отделено от двух предыдущих доказательств и помещено после рассуждения об истине и природе материи, то есть протяженности. Вне всяких сомнений, Декарт поступил так из эвристических соображений для того, чтобы его доказательство выглядело более строгим после рассмотрения протяженности, аргументы относительно которой служат аналогией к аргументам третьего доказательства. Это доказательство гласит: как идея треугольника содержит в себе необходимость, чтобы сумма трех его углов была равна сумме двух прямых углов, точно так же идея всесовершеннейшего существа содержит необходимость его существования как одного из его совершенств. Если бы эта идея не содержала необходимости его существования, тогда это была бы идея не всесовершеннейшего существа.


Идеи дедукции у Картезия. Правила метода

Всякая дедукция может начаться только с какого-то общего понятия. Но общее не может быть получено непосредственно из чувств: чувства дают нам только знание единичного, отдельного. И оно же не может быть получено дедуктивно, иначе все движение вращалось бы в порочном круге. Поэтому у Декарта появляется интуиция, при помощи которой мы непосредственно постигаем всеобщее.
Согласно Декарту, без всякой опасности обмана мы можем идти в познании истины только двумя путями. Эти пути - интуиция и дедукция. Под интуицией Декарт понимает, как он сам пишет, «не зыбкое свидетельство чувств и не обманчивое суждение неправильно слагающего воображения, а понимание (conceptum) ясного и внимательного ума, настолько легкое и отчетливое, что не остается совершенно никакого сомнения относительно того, что мы разумеем, или, что то же самое, несомненное понимание ясного и внимательного ума, которое порождается одним лишь светом разума и является более простым, а значит, и более достоверным, чем сама дедукция, хотя она и не может быть произведена человеком неправильно».
Заметим, что здесь перед нами совсем не то, что назовут интуицией интуиционисты XIX и XX столетий.
У Декарта интуиция не противостоит логике, и она не является некой мистической самоочевидностью. В определенном отношении интуиция у Декарта оказывается более логичной, чем сама дедукция. Декарт определяет ее как интеллектуальную интуицию и мыслит ее в качестве самоочевидности идей для разума.
Вторым надежным методом постижения истины, как уже говорилось, у Декарта является дедукция. Однако это не аристотелевский силлогизм, при помощи которого нельзя открыть ничего нового. «И потому, - пишет Декарт, - общепринятая диалектика является совершенно бесполезной для стремящихся исследовать истину вещей, но только иногда может быть полезной для более легкого разъяснения другим уже известных доводов, ввиду чего ее нужно перенести из философии в риторику».
Дедукция, на которую делает ставку Декарт, аналогична той дедукции, которая используется в математике. И хотя сам Декарт нигде явным образом не уточняет, что он имеет в виду, его понимание дедукции отличается от аристотелевской силлогистики тем, что здесь имеет место конструирование, а значит получается нечто новое. По сути такая дедукция - это восхождение от простого к сложному и движение по логике самих вещей соответственно их природе. А природа вещей, как замечает Декарт, «гораздо легче познается, когда мы видим их постепенное возникновение, нежели тогда, когда мы рассматриваем их как вполне уже образовавшиеся».
Но хотя дедукция, о которой речь идет у Декарта, это не аристотелевская силлогистика, она, как всякая дедукция, есть умозаключение от общего. Отсюда Декарт и приходит к тому, что у человека, как уже было сказано, есть врожденные идеи, которые изначально присущи разуму. Причем эти врожденные идеи, согласно Декарту, проявляют себя прежде всего в математике. Это то, что называют ее аксиомами, к примеру, что через две точки можно провести только одну прямую, или что две величины, равные третьей, равны между собой.
Но, чтобы довести эти идеи до ясного сознания, согласно Декарту, необходимо размышление и сомнение. Здесь следует вновь напомнить о месте сомнения и учении Декарта, которое у него играет положительную, конструктивную роль, т. е. служит для того, чтобы отсечь ложные представления и прийти к представлением истинным. Причем сомнению должны быть подвергнуты самые основы человеческого познания - существование мира и самого познающего субъекта. «Я сомневаюсь,- говорит Декарт, - следовательно, я мыслю, а если я мыслю, значит я существую». Сам же факт сомнения не может быть подвергнут сомнению, потому что иначе мы придем к догматизму.
Но последней инстанцией, которая должна окончательно подтвердить достоверность существования мира и меня самого, по Декарту, является Бог. Без этого геологического довеска философия Декарта, несмотря на весь ее рационализм, обойтись не может. И здесь он по сути не выходит из круга схоластического онтологического доказательства бытия Бога, которое основано на том, что мы имеем идею всесовершеннейшего существа, своим совершенством далеко превосходящего нас самих. «Поскольку, - пишет Декарт, - неприемлемо допускать, чтобы более совершенное было следствием менее совершенного, как и предполагать и возникновение какой-либо вещи из ничего, то я сам не мог ее создать. Таким образом оставалось допустить, что эта идея была вложена в меня тем, чья природа совершеннее моей и кто соединяет в себе все совершенства, доступные моему воображению, - одним словом, Богом».
Таким образом, традиционный христианский Бог, податель всех благ, оказывается у Декарта не только подателем такого блага, как наше существование, но и нашего истинного знания об этом.
Итак, радикальное сомнение в наших познаниях, интуитивное постижение самоочевидных истин и дедукция из них всего здания современной науки - таковы ступени постижения истины в науке и философии, согласно Декарту. Самоочевидными истинами являются прежде всего идея Бога и самопознающего Я. Отсюда исходный принцип философии Декарта «Я мыслю, следовательно существую». С ними могут конкурировать только аксиомы математического знания.
Таковы внутренние основы метода постижении истины, к которым Декарт прибавляет чисто внешние требования.
Декарт не дал нам систему метода познания истины, которая совпадала бы с внутренней логикой развития науки. Он только сформулировал этот метод в виде внешних требований, которые необходимо соблюдать дли того, чтобы не ошибиться, как он убедился на собственном опыте изучения наук. Таких основных требовании, по Декарту, четыре: «Первое - никогда не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таковым с очевидностью, т. е. тщательно избегать поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению.
Второе - делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить.
Третье - располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легко познаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу.
И, последнее - делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено».
Надо сказать, что метод познания истины, очерченный Декартом, прекрасно работает в точных науках, но неприменим в науках опытных