Декабристы. «Конституция» Никиты Муравьева и «Русская правда» Павла Пестеля
Введение
В советском декабристоведении прочно утвердилось мнение о том, что «Русская правда» П.И. Пестеля – важнейший программный документ движения декабристов, «крупнейший памятник революционного прошлого первой четверти XIX в»[1], «самый решительный, радикальный проект, из созданных революционерамидворянами»2]– существовала в двух редакциях: ранней 1822– 1823 гг. и поздней 1824 г. Дореволюционная историография исходила из того, что сохранившийся в бумагах Следственного комитета текст3 представлял собой единую редакцию, состоявшую частью из беловика, частью из черновых рукописей, заключающих в себе различные «варианты»4 и «наброски», отчасти повторяющие сказанное выше, отчасти содержащие «новые соображения».5. Именно в таком виде в 1907 г. этот памятник был впервые опубликован П.Е. Щеголевым по копии, снятой академиком Н.Ф. Дубровиным6. Однако в советский период, когда в середине 1930-х гг. получила оформление ленинская концепция движения декабристов, согласно которой члены тайных декабристских организаций являлись первыми русскими революционерами7, была выдвинута идея о существовании двух редакций «Русской Правды», воплощавших в себе различные концепции революционных преобразований, принципиально отличавшихся друг от друга степенью своей радикальности. Главное отличие обеих редакций заключалось прежде всего в характере решения сословного вопроса, прежде всего крестьянского.
Декабристы. «Конституция» Никиты Муравьева и «Русская правда» Павла Пестеля
Концепция двух редакций создавалась в то время, когда главной движущей силой истории была признана классовая борьба, а декабристы стали трактоваться как революционеры, ставившие своей объективной задачей революционной переход от феодальной общественно-экономической формации к капиталистической и добивавшиеся прежде всего отмены крепостного права. Советские исследователи были озадачены поисками у декабристов таких планов радикального преобразования, которые своим радикализмом отвечали формационному подходу и соответствовали марксистским представлениям о революционном переходе от феодализма к капитализму. Иначе говоря, стремились найти вещественные доказательства существования таких грандиозных планов, которые оправдывали бы трактовку декабристов как революционеров.
И в этих поисках «радикальности» декабристской конспирации идея двух редакций «Русской Правды» заняла одно из центральных мест.
Концепция двух редакцийях позволила марксистским ученым утверждать, что взгляды Пестеля в течение 1822–1825 гг. претерпели сильнейшую эволюцию, носившую принципиальный характер: они эволюционировали в сторону большей радикальности и демократичности. Первоначально в 1822 г. лидер Южного общества собирался сохранить дворянское сословие и в течение 10– 15-летнего срока освободить казенных и помещичьих крестьян. Но спустя два года Пестель пришел к радикальным выводам о необходимости упразднить дворянство как таковое и немедленно освободить помещичьих и казенных крестьян без выкупа обрабатываемой ими земли, без каких бы то ни было отработок за нее. Если первоначально он полагал, что освобождение крестьян не должно сопровождаться потерями помещиками своих доходов, то теперь самый радикальный из декабристов революционер отказался от этого принципа, отмеченного чертами дворянской ограниченности. Он эволюционировал настолько радикально, что стал сторонником немедленного и безусловного крестьянского освобождения.
Другими словами, первая редакция 1822–1823 гг. исходила из принципа
«длительной постепенности»8. Вторая же редакция 1824 г. провозглашала немедленное и полное освобождение крепостных крестьян от каких-либо обязательств по отношению к их прежним владельцам и растворяла дворянство в едином сословии граждан России.
Концепция двух редакций позволяла марксистам избавиться от «неудобных» свидетельств о содержании этого документа. Они содержались в других источниках, излагающих содержание «Русской Правды» Так, например, 5 января 1826 г. Н.М. Муравьев, отвечая на вопросы Следственного комитета, охарактеризовал конституцию Пестеля, с которой он познакомился в сокращенном изложении на французском языке еще в 1820 г., следующими словами: «Все помещичьи крестьяне освобождались и получали в общественное владение половину земель владельцев, но с тем чтобы платить владельцам тот же оброк, как и прежде»9. В сентябре 1825 г. М.П. Бестужев-Рюмин сообщил обществу «Соединенных славян» программный документ Южного общества «Конституция Государственный завет». Он представлял собой краткое изложение «Русской Правды», продиктованное ему Пестелем. В этом документе об отмене крепостного права говорилось следующее: «Переход из нынешняго Положения в Порядок здесь предлагаемой Есть Постепенной у нынешних Помещиков Земля откупается оброком или работою Летнею. Наперед Заводится Сие в Казенных имениях и волостях а потом уже в частных оброчныя Селения и пахотныя Селения дворовыя люди заводския Крестьяне продолжая нынешние занятие положенное время те же 2 Сами откупаются а дворовыя в волости поступают»10.
Идея двух редакций «Русской Правды», отличающихся степенью ради- кальности, предоставляла возможность советским декабристоведам объявить эти сведения относящимися к более ранней редакции «РП», от умеренных положений которой, отмеченных печатью «дворянской ограниченности», Пестель впоследствии отказался. То есть, дезавуировать все, что не укладывалось в представление марксистов о радикальных дворянских революционерах.
Концепция двух редакций прошла довольно длительный путь и получила законченное оформление в середине 1950-х гг. в работах коллектива авторов, подготовивших академическое издание «Русской Правды» под общей редакции М.В. Нечкиной.11 Научное издание этого памятника начали готовить еще к столетнему юбилею восстания декабристов. Подготовкой публикации текста тогда занимались С.Н. Чернов и С.С. Мильман, но ведущая роль принадлежала С.Н. Чернову. К 1930 г. издание было уже подготовлено и даже сверстано, но оно не вышло. В основу его был положен принцип «чисто описательного метода». Но его признали ошибочным и было принято решение заменить «описательный метод» «методом последовательных редакций»12. Именно этот принцип и был положен в основу академического издания «Русской Правды».
Впервые концепция двух редакций была изложена С.М. Файерштейном13 и М.В. Нечкиной в 1954 г. в сборнике «Очерки из истории движения декабристов»14. Правда, оба автора наряду с термином «редакция» употребляли заимствованные у дореволюционных предшественников определения «вариант», «черновой вариант, «черновая редакция», «беловик». Затем эта идея была развита М.В. Нечкиной в ее фундаментальном труде «Движение декабристов», опубликованном в 1955 г. и ставшим евангелием отечественных декабристоведов, поставившим все точки над i15.
Подготовкой академического издания наряду с С.Н. Черновым занимались А.А. Покровский и Б.Е. Сыроечковский. Но первую скрипку тут играл А.А. Покровский. Он умер за четыре года до выхода в свет академического издания. А.А. Покровский оставил несколько вариантов вводной статьи к этой публикации, содержавших археографический анализ рукописи16. Оставшуюся после него рукопись приготовила к печати М.В. Нечкина17. Она же предварила публикацию своей большой статьей, посвященной определению места «Русской Правды» в общественном движении России18. В фундаментальном труде «Движение декабристов» Патриарх отечественного декабристоведения провозгласила, что лишь «коллектив советских историков», готовивших академическое издание «Русской Правды», раскрыл «тайну двух редакций». При этом исследовательница ссылалась на авторитет уже умерших к тому времени ученых, прежде всего С.Н. Чернова и именно им отдавала пальму первенства в открытии этой «тайны», хотя при жизни никто из них не выступил в печати с этой концепцией19.
По словам М.В. Нечкиной «эти исследователи» установили, что на листе 139 рукописи (по архивной пагинации) через 4 пункт ее двенадцатого параграфа, посвященному вопросу о казенных крестьянах, проходит стык разновременных первой и второй редакции «Русской Правды». На листах 59–139 находится текст новой второй редакции, а с листа 140 начинается текст старой. Дореволюционные исследователи, – упрекала М.В. Нечкина своих маститых предшественников, – не поняли, что ранняя и поздняя редакции «имеют между собой принципиальные отличия и относятся к разным этапам зрелости» «Русской Правды». По словам исследовательницы, ни в коем случае нельзя воспринимать «черновой» и «беловой» текст как единую редакцию. Да и сами термины «беловик» и черновик здесь неуместны. «Беловик» воспроизводит в «гладкописи» то, что «черновик» содержит в исправленном виде. «Редакции» же «дифференцируются по содержанию» и, как правило, отражают «внутренние этапы развития излагаемой концепции»20. В соответствии с этими посылками и осуществлялось академическое издание «Русской Правды»: вначале был напечатан текст новой редакции21, а потом отдельно от него текст старой редакции, как самостоятельный документ22.
М.В. Нечкиной дело представлялось так. В январе 1822 г. в Киеве на съезде членов Южного общества Пестель представил «Русскую Правду» на обсуждение. Было решено дать год на то, чтобы обдумать ее, прежде чем принять в качестве программного документа. Год спустя во время «киевских контактов»
«Русская Правда» была одобрена съездом южан и стала программой Южного общества23. Весной 1824 г. в Петербурге Пестель представил рукопись на обсуждение членам Северного общества, имевшим свою программу, воплощенную в конституции Н.М
Зарегистрируйся, чтобы продолжить изучение работы
. Муравьева. Было принято решение выработать компромиссный вариант, составленный из двух конституций Пестеля и Муравьева и обсудить его на съезде в 1826 г. С этой целью в 1824 г. Пестель стал работать над новой более радикальной редакцией «Русской правды». Он рассчитывал убедить более умеренных «северян» сделать ее общей программой, на которой должны объединиться оба общества. В Петербурге Пестель снял копию текста первой редакции чтобы в сообщить ее «северянам»24. Для себя же он оставил подлинную рукопись первой редакции, как программы, утвержденной Южным обществом в 1823 г. Подлинная рукопись редакции 1822–1823 г. содержала только пять глав из десяти, а последние пять не были еще написаны и состояли в разных отрывках.
Создавая вторую редакцию, Пестель успел до своего ареста написатьВведение
две первые главы и большую часть третьей. В процессе этой работы он заменял старый текст первой редакции новым и по мере переработки уничтожал фрагменты старого, становившегося уже не нужным25. Опасаясь ареста, осенью 1825 г. Пестель уничтожил фрагменты первой редакции, замененные новой. После этого рукопись «Русской правды» приняла следующий вид: она состояла из двух первых глав и большей части третьей главы, изложенных в новой редакции 1824 г., и части третьей главы, вместе с четвертой и пятой главой, оставшихся от старой редакции 1822 г., до которых текст новой редакции еще не дошел. Стык новой (второй) и старой (первой) редакции приходился на параграф 12 третьей главы, трактующий преобразование положения казенных крестьян.
Такое прочтение рукописи «Русской Правды»26 позволило М.В. Нечкиной и ее единомышленникам говорить о «значительном продвижении Пестеля вперед»27, т. е. утверждать, что лидер Южного общества в значительной степени сумел преодолеть свою «дворянскую ограниченность» и стать настоящим революционером.
Этот важнейший тезис для биографии Пестеля, истории Южного общества и декабризма в целом обосновывался следующими аргументами.
Соотношение текстов первой и второй редакций «Русской Правды», а также современное состояние первоисточника создают «чрезвычайные трудности» (выделено мною. – М.С.) для сравнительного изучения редакций. Старая редакция сохранилась лишь в той части, в которой она ещё не была заменена новой, и начинается лишь с того тематического пункта, до которого дошла новая, это создаёт «непреодолимые трудности (выделено мною. – М.С.) для исследователя, желающего сравнить старую концепцию с новой: они разнятся по тематике, – ведь старая уничтожена именно в той части, которая заменена новой. Положить перед собой с одной стороны раннюю, а с другой – позднюю редакции, трактующие одну и ту же тему, и сопоставить их исследователь, как правило, не может». Но «мы располагаем некоторой возможностью сопоставлений собственно лишь для текста о казённых крестьянах, который перерезан линией стыка двух редакций, в этом месте ещё не сведённых Пестелем воедино и поэтому содержащих в тематическом отношении повторения и параллели».
Поскольку полного текста поздней редакции не существует, судить во всей полноте об эволюции взглядов Пестеля в 1824 г., мы не можем, ведь семь с половиной глав новой редакции вообще не были написаны. Лишь отдельные «намёки» дошедших до нас первых глав дают иногда возможность обрисовать предположительно некоторые не дошедшие до нас выводы незавершённого текста. Но «самый факт эволюции можно считать несомненным», – писала М.В. Нечкина28.
«Исходя из формулировки вопроса о казённых крестьянах (о ней пойдет речь ниже. – М.С.), можно заключить, что, вероятно (выделено мною. – М.С.), уничтожался и переходный период при освобождении помещичьих крестьян вместе со всеми отработками и оброком переходного времени. Как можно предположить (выделено мною. – М.С.), уничтожились и те условные элементы выкупа, которые некоторые исследователи усматривают в более раннем проекте»29. Таков ход мысли ведущего декабристоведа.
Нетрудно заметить, «чрезвычайные» и «непреодолимые сложности» заключаются в том, что необходимо сравнить несуществующий текст с существующим и объявить этот умозрительно создаваемый текст окончательным. Сделать это невозможно. Но эта задача разрешается советским академикоммарксистом довольно просто. Надо по «намекам» существующего текста «обрисовать предположительно» (выделено мною. – М.С.) выводы текста до нас не дошедшего. На основе формулировки о преобразовании казенной деревни, содержавшейся в незавершенном тексте, делается основополагающий вывод о том, что «вероятно» (выделено мною. – М.С.), в ненаписанном тексте уничтожался и переходный период при освобождении помещичьих крестьян, как и все отработки и оброк переходного времени30. «Как можно предположить» (выделено мною. – М.С.), уничтожились и те условные элементы выкупа, которые присутствуют в существующем тексте.
И благодаря этому – «обрисовать предположительно», «вероятно», «как можно предположить» – факт эволюции Пестеля объявляется «несомненным».
На основании чего же эти предположения объявляются доказанным фактом? На том основании, что марксистским историкам нужен более радикальный Пестель, чем его представляет существующий текст «Русской Правды». В этом плане показательна заключительная фраза статьи С.М. Файерштейна, явившейся первой ласточкой в процессе создания концепции двух редакций: «Указанные выводы и наблюдения позволяют, наконец, также более конкретно определить и преемственную идеологическую связь между декабристским и последующими этапами освободительного движения, направленного против царизма и крепостничества в России»31. Другими словами, марксистам 1950-х гг. нужен был Пестель – предшественник большевиков.
Как мы сейчас увидим, идея существования двух редакций «Русской Правды» это – «здание, построенное на песке».
Прежде всего, более чем сомнительным выглядят рассуждения М.В. Нечкиной о существующих и несуществующих рукописях этого документа. Нет ни одного свидетельства о том, что в 1822 г. в Киеве Пестель представил на обсуждение «южан» письменный текст «Русской Правды», а не сообщил краткое ее содержание или не излагал основные ее положения устно. То же следует сказать и о съезде Южного общества в 1823 г. Как можно было принять это документ в качестве программы, если он был написан только наполовину? Другое дело – краткое изложение основных положений. Таковое было в руках Н.М. Муравьева в 1820 г. Нет ни одного свидетельства о том, что во время «петербургских совещаний» 1824 г. обсуждавшие «Русскую Правду» члены Северного общества имели на руках ее письменный текст, а точнее говоря, только половину его. Предположение М.В. Нечкиной, что Пестель передал «северянам» копию своего трактата, а себе оставил подлинник, не выдерживает критики. Очевидно, идея существования копии и подлинника была выдвинута для того, чтобы объяснить, почему Пестель осенью 1825 г. продиктовал М.П. БестужевуРюмину сочинение «Конституция Государственный Завет», содержавшее устаревшую умеренную концепцию преобразований, утвержденную Южным обществом в 1823 г.
Ведущий советский декабристовед не могла точно определиться, как же Пестель поступил с текстом своей копии. В монографии «Движение декабристов» исследовательница утверждала, что декабрист уничтожал фрагменты первой редакции по мере того, как заменял ее новыми текстами32. Однако несколько позже академик осознала: если первая редакция уничтожалась по мере создания новой, то, собственно говоря, с какого документа Пестель мог продиктовать его краткое изложение М.П. Бестужеву-Рюмину для передачи членам общества «Объединенных славян»? Следовательно, в сентябре 1825 г., когда имели место контакты со «славянами», лидер Южан должен бы иметь на руках такой документ. Поэтому в вводной статье к академической публикации М.В. Нечкина, как бы «запамятствовав» о том, что писала раньше, изложила иную версию. Трудно предположить, что работая над второй редакцией в Петербурге, «Пестель сразу стал бы уничтожать те главы первой редакции, которые он успел заменить новыми, переработанными и усовершенствованными главами. Ведь в этом случае он уничтожил бы тот единственный текст утверждённой обществом конституции 1823 г., который только и имел силу принятого и проголосованного документа …правдоподобнее предположить, что Пестель уничтожил первую редакцию написанных заново глав вовсе не в Петербурге в 1824 г., а лишь в совершенно новой ситуации кануна восстания, когда опасность ареста и захвата бумаг при обыске стала ежеминутной угрозой»33. Остается непонятным, зачем Пестелю следовало уничтожать более умеренный вариант, тогда как в руки следователей попал бы более радикальный? Да, и от чего, собственно, мог избавляться Пестель, опасаясь ареста, если он уничтожал текст первой редакции, по мере того, как заменял его новым? Представляется странным, чтобы лидер Южного общества после петербургских совещаний, готовясь к объединительному съезду 1826 г., на котором ему предстояло представить свой программный документ, стал бы не дописывать ненаписанные пять последующих глав, а принялся перерабатывать уже написанное. К тому же, если речь шла о создании в будущем некого компромиссного варианта между пестелевской и более умеренной муравьевской конституциями, для чего было лидеру южан радикализировать свой проект, если речь шла о приемлемом для обеих организаций компромиссе? Наконец, на каком основании следует отбрасывать ясное и предельно четкое показание Пестеля Следственному комитету о том, что он стал писать «Русскую правду» в 1824 г
50% реферата недоступно для прочтения
Закажи написание реферата по выбранной теме всего за пару кликов. Персональная работа в кратчайшее
время!
на новый заказ в Автор24. Это бесплатно.
Задать вопрос
