Давидович А.М. "Самодержавие в эпоху империализма"

ВВЕДЕНИЕ

В своем труде А.М. Давидович приводит характеристику основных черт социальной структуры России при империализме, необходимых для понимания исследуемых основ самодержавия.
Изучение социальной структуры России при империализме осложняется переплетением капиталистических и феодальных элементов. Определяющим было типичное для капитализма классовое деление, хотя одновременно сохранялся такой существенный остаток докапиталистического порядка, как сословное деление.
В.И. Ленин отмечал, что самодержавная Россия "только и дернится" привилегиями сословий и чинов, которые подробно регламентировали и закрепляли "Законы о состоянии". Их анализ показывает, что они как были при крепостном праве, так и остались и при империализме феодальными по своей классовой сущности.
Отмеченная особенность социальной структуры определила характер расстановки политических сил в стране - наличие трех политических лагерей: правительственного, буржуазно-либерального и революционно-демократического во главе с пролетариатом, руководимым большевиками.
С этой же особенностью связано и то, что в России одновременно шли две различные социальные войны. Одна - общенародная борьба против царского самодержавия и помещиков. Другая - классовая борьба пролетариата и бедноты против буржуазии города и деревни. Все это подрывало основы самодержавия.
На историко-юридическом, статистическом и другом материале показывается в работе, что же конкретно представлял собою каждый лагерь: его социальный состав, правовое положение входивших в него классов, политические партии и другие общественно-политические организации.


ГЛАВА I
Правительственный лагерь

Прежде всего, автор характеризует политически главенствовавший класс, рассматриваемый в диссертации как главная социальная основа самодержавия. Это был класс феодалов, крепостнически-дворянски-помещичий.
Последнее определение не используется в литературе. А оно, как нам представляется, наиболее полно и точно характеризует класс, стоявший в России при империализме у кормила правления. В свете этого определения очевидно, что к политически правящему классу не следует относить всех дворян и всех помещиков.
Развитие капитализма раскололо прежде единый помещичий класс на крепостников и обуржуазившихся помещиков. Их основные экономические и политические интересы стали при империализме настолько различными, что, как полагает автор, помещиков, хозяйничавших по-капиталистически, уже неправомерно относить к классу крепостников и правительственному лагерю, что в литературе нередко имеет место.
Не больше оснований, по мнению автора, считать в составе этого класса и правительственного лагеря все дворянство. Дело в том, что под влиянием роста капитализма ширился процесс отрыва массы дворян, преимущественно мелко- и среднепоместных, от земли.
Анализ правового положения дворянства подтверждает, что оно и при империализме осталось феодальным институтом. Как и во времена крепостного права, закон провозглашал: "дворянское сословие есть первое в государства", только оно имеет "нарицание благородное".
Обширные корпоративные права обеспечивали "благородным" возможность эффективно влиять на деятельность местных органов государственного управления. Характерно, что закон предоставлял эти права далеко не всем даже потомственным дворянам, а, как правило, только тем из них, кто владел в уезде "на праве собственности удобной землею" в значительном количестве.
Все сказанное привело Давидовича к выводу, что костяк политически господствовавшего класса составляли потомственные дворяне, являвшиеся вместе с тем и помещиками-крепостниками.
Самодержавие всемерно пеклось об укреплении этой своей очень узкой, постепенно сокращавшейся и разлагавшейся в условиях капиталистической формации социальной основы.
Фактический материал свидетельствует о принципиальном расхождении с исторической правдой мнения меньшевиков-ликвидаторов, что после революции 1905-1907 гг. крепостники-помещики составляли лишь маленькую бессильную кучку, а подавляющее большинство крупных землевладельцев уже переродилось в сельскохозяйственную буржуазию.
Крепостники-помещики представляли из себя "наилучшую в России классовую организацию", в частности, потому, что они были организованы и как государственная сила. Организованность этого класса сильно возросла в годы первой русской революции.
Потеряв прежнюю веру в несокрушимость самодержавия, дворяне-крепостники впервые в истории создали свой общероссийский сословный орган, - съезды уполномоченных дворянских обществ. Исполнительный орган съездов - Постоянный совет объединенных дворян, представлявший собою "совет объединенных крепостников", возглавил все черносотенные партии - костяк политической основы самодержавия

.
Во второй главе анализируемой работы характеризуются главные из них, и показывается крах надежд царизма усилить при посредстве черносотенного движения свое идеологическое влияние на народные массы.
В монографии выдвинуто и на конкретном материале обосновывается положение, что органической частью социальной основы самодержавия при империализме являлось православное духовенство, политические организации которого были частью политической основы царизма.
Двухсоттысячная армия "колокольных дворян" не ограничивалась функцией примирения народных масс с царским гнетом, но также всемерно содействовала объединенным дворянам, черносотенным бандам, полиции, жандармерии и охранке, помогала правительству, "делать" выборы в Думу.
Абсолютизм же, как на конкретном материале показано в работе, щедро субсидировал церковь и жестоко карал ее противников. Анализ законодательства раскрывает открыто государственный характер православной церкви и ее полное подчинение императору.
После 9 января 1905 г. во всех слоях народа стало заметно расти недовольство проабсолютистской деятельностью церкви и был в полной зависимости от царизма. Происходило падение влияния духовенства, чему немало способствовали большевистская агитация и пропаганда.


ГЛАВА II
Либеральный лагерь

К данному лагерю принадлежали, полагает автор, обуржуазившиеся помещики. Рассматривая состав, эволюцию и место в общественном строе класса капиталистов, автор показывает несостоятельность двух тенденций, распространенных в современной реакционной литературе Запада о российской буржуазии.
Первая из них, пронизывающая, к примеру, книгу Теодора фон Лауэ о Витте и индустриализации России, считает главным противоречием, раздиравшее тогда страну, противоречие между буржуазией и царским абсолютизмом, а не между последним и рабоче-крестьянскими массами, как было на самом деле.
Вторая тенденция, напротив, по существу игнорирует существование особого буржуазно-либерального лагеря, изображает буржуазию как якобы не имевшую настоящего классового сознания и классовой воли, еще даже не превратившуюся в третье сословие и т.п.
В основе таких рассуждений - игнорирование факта, что буржуазия при империализме была экономически самым могущественным классом и задолго до 1917 года правила Россией экономически.
Нельзя, однако, согласиться и с встречающимся в некоторых работах преувеличением темпов складывания и роли финансовой олигархии в самодержавном государстве. Примечательно, что и при империализме закон продолжал относить буржуазию лишь к "среднему роду людей".
Выясняя диалектику взаимоотношений лагеря либералов с царизмом, Давидович исходит из того решающего факта, что самодержавие находилось в непримиримом противоречии с господствовавшими капиталистическими производственными отношениями, со всем социально-экономическим строем империалистической России, с потребностями ее буржуазно-демократического развития.
Царизм упорно защищал, утверждает он, тормозившие развитие капитализма остатки крепостничества. В то не время сила экономического развития, военные потребности в международное соперничество вынуждали царизм оказывать все возраставшую помощь развитию капиталистической промышленности, транспорта, частных банков, торговли.
В монографии прослеживаются главные зигзаги позиция буржуазии и отдельных ее партий по отношению к самодержавию. Особо отмечается роль в этом процессе Всероссийской октябрьской политической стачки 1905 года. Она стала моментом передышки в движении либералов, увидевших, как признал лидер октябристов Гучков, что дальнейшие революционные взрывы ставят под угрозу само благосостояние буржуазии.
Эту эволюцию автор объясняет тем, что классовые интересы либерализма требовали только реформ. Боязни революционного пролетариата - глазная причина поразительной политической слабости российской буржуазии.
Накануне мировой войны на долю буржуазно-либерального лагеря приходилось не более 1/100 политической власти, следовательно, сохранялось, как констатировал в 1912 году В.И. Ленин, "политическое порабощение" буржуазии абсолютизмом и крепостниками-помещиками.
Предел чаяний либералов наиболее рельефно выразил составленный одной из их групп проект конституции России. Его анализ показывает, что либеральный лагерь не хотел замены монархии республикой, а стоял за соглашение буржуазии с царизмом. Принципиальные положения этого проекта вошли в программы партий либералов.
Характеризуя состав, структуру, программы и характер деятельности главных партий данного лагеря: кадетов, октябристов и прогрессистов диссертант выясняет, что было между ними общего и в чем заключалось своеобразие их подхода к ряду политических проблем