Античные мотивы и образы в лирике Э. По.

Введение

Нет, пожалуй, более загадочной и притягательной фигуры в американской литературе XIX в., чем Эдгар Аллан По. Жизнь его была коротка и полна неизбывной печали, но творчество Эдгара По до сих пор будоражит умы читателей, ищущих уединения и покоя между страниц его стихов и новелл. Именно он основал течение романтизма, именно благодаря ему Артур Конан Дойл создал своего бессмертного Шерлока Холмса – ведь задолго до него Эдгар По написал новеллы «Убийство на улице Морг», «Тайна Мари Роже» и «Похищенное письмо», в которых заложил основы дедуктивного метода. Одним из самых ярких последователей Эдгара стал Говард Филлипс Лавкрафт, которого часто ставят в один ряд с создателем Ворона и воспевателем «Nevermore». Отзвуки его творчества можно найти так же в романах и рассказах короля ужасов Стивена Кинга. И даже Агата Кристи и Рэй Бредбери вдохновлялись творчеством По при написании «Десяти негритят» и культовых «Марсианских хроник».
В свое время Эдгар По при написании своих произведений так же вдохновлялся образами прошлых лет, особенно часто обращаясь за вдохновением к античной культуре Греции и Рима. Особенно хорошо об этом писала Ж. В. Курдина: «Как известно, романтические художники, отвергнув окружающий их мир как пошлый и безобразный, обращались в поисках идеала и сильных страстей к современному им Востоку, но чаще их привлекали героические ситуации Ветхого Завета, средневековая действительность и вымышленные сказочные и фантастические миры. Менее типичной традицией в романтизме оказалась идеализация античности. Вероятно, только после того как романтики осознали, что их борьба с классицизмом, где широко использовались эстетика и образность античного искусства, и переосмысление идей эпохи Просвещения, увенчалась бесспорным утверждением романтических принципов творчества, они смогли по-новому взглянуть на классическую литературу Греции и Рима. И оказалось, что романтизму очень идут античные одежды. Вот тогда, по-видимому, образы античности стали определенным мерилом ценности жизни и для романтиков. Так возникла еще одна линия двоемирия, где антиномией реальному миру явились образы и ситуации античной истории и античного искусства». Отголоски античных мотивов можно встретить во многих новеллах и стихах писателя. Улялюм, Падение дома Ашеров, Ворон… их, как и некоторые другие произведения Эдгара По, стоит разобрать подробнее.


Основная часть
Глава I. Новеллы.
Для утонченной души Эдгара По было совершенно нормально то, что он не вдохновлялся произведениями своих современников и считал их безыскусными и плоскими. Он шел настолько вразрез со своим временем, что зачастую черпал свое вдохновение не только в произведениях столь любимого им Байрона, но и в мифах и преданиях античного времени, а так же в легендах Древнего Завета. Их мотивы мелькают в его произведениях то тут, то там, чего только стоит отсылка к мифологии Древнего Рима в новелле «Черный кот», где кота, благодаря которому раскрывается злодеяние героя, зовут Плутон. В древнеримской мифологии Плутон является властителем царства мертвых, подобно Аиду в легендах Древней Греции. И таких отсылок в произведениях американского романтика полно.
В одном из самых знаменитых новелл Эдгара По «Падение дома Ашеров» яркой отсылкой к античности является дом, в котором развивается действие, и который является ключевой фигурой для самого произведения. Шарданова И. В. в своем «Анализе мифосимвола «дом» в новелле Э. По «Падение дома Ашеров»» пишет об этом следующее: «Одним из стержневых мифосимволов романтической эстетики выступает символ дома. В романтическом искусстве дом приобретает разнообразные художественные значения и функции. Е. М. Мелетинский считает, что построение романтической картины мира происходило с опорой на системообразующие категории древнего мышления. В творчестве романтиков пробудился интерес к извечным тайнам бытия, активизировались древние пласты художественных значений, углублялись и трансформировались их исконные, архетипические смыслы. Образ дома занимает особое значение в творчестве многих выдающихся художников эпохи романтизма – творчество Эдгара По не является в этом смысле исключением». В этой новелле дом Ашеров характеризует собой психическое состояние его жильцов. И если с самого начала уже пейзаж, который проезжает главный герой, от чьего лица ведется повествование, настраивает читателя на то, что его не ожидает ничего светлого в этой новелле, лишь мрачное бытие ее героев и их печально-возвышенное настроение, то описание самого дома лишь усугубляет впечатление, произведенное пейзажем: «Все, что я видел по дороге, еще усилило, не знаю отчего, смутные ощущения, о которых я уже говорил… Узкие стрельчатые окна прорезаны так высоко от черного дубового пола, что до них было не дотянуться. Слабые красноватые отсветы дня проникали сквозь решетчатые витражи, позволяя рассмотреть наиболее заметные предметы обстановки, но тщетно глаз силился различить что-либо в дальних углах, разглядеть сводчатый резной потолок… Повсюду во множестве разбросаны были книги и музыкальные инструменты, но и они не могли скрасить мрачную картину. Мне почудилось, что самый воздух здесь полон скорби. Все окутано и проникнуто было холодным, тяжким и безысходным унынием».
Кроме того, у Родерика Ашера есть сестра-близнец, леди Мэдилейн. Шарданова все в той же статье по этому поводу пишет: «В мифах о близнецах, как правило, фигурируют братья близнецы. В новелле Э. По близнецом Родерика является не брат, а сестра... Для Э. По, увлеченного философией Древнего Востока, идея о взаимо- проникновении мужского и женского начал получила свое художественное воплощение во многих его произведениях. В основе сюжетного конфликта «Падения дома Ашеров» находится не противостояние дома и его хозяев (это следствие другой более сложной проблемы), а противоборство двух частей антиномической пары – разума и чувства, сознания и подсознания, Родерика и Мэдилейн».
Отзвуки античных мифологий можно встретить так же в «Повести скалистых гор». Герой этой новеллы переживает свое перерождение, сам изначально об этом не подозревая. Здесь можно найти нечто схожее с «Метаморфозами» Овидия. Метаморфозы в целом очень характерны для греческой и римской мифологии, сам бог-громовержец Зевс перевоплощался бесчисленное количество раз, перевоплощались в иные формы и простые смертные – так, Актеон стал оленем за то, что увидел купающуюся Артемиду, Ио была превращена Зевсом в корову, дабы уберечься от гнева его жены Геры, Арахна стала пауком по воле разозлившейся на нее Афины. И один из самых романтичных случаев – Галатея, превратившаяся в прекрасную девушку из мраморной статуи, сделанной Пигмалионом. Из этого понятно, что для античных мифологий перерождения были делом привычным, и Эдгар По, черпавший вдохновение из древних легенд, вполне мог взять это себе на заметку.
В новелле «Золотой жук», которая прославила Эдгара По и помогла ему выиграть писательский конкурс, проводившийся газетой Philadelphia Dollar Newspaper, По обращается к детективно-логическому жанру и вручает его герою Леграну пергамент с криптограммой

. Это так же является яркой отсылкой к Античной Греции и их культуре, поскольку именно на территории Древней Греции широко применялась криптография в самых разных своих видах. «Золотой жук» подогрел интерес к криптографии и вернул ей популярность среди авторов. К примеру, в рассказе «Плящущие человечки» Шерлок Холмс сталкивается с доселе неизвестным ему методом шифрования – впрочем, он успешно его разгадывает. И по сей день в детективных романах используется в качестве элемента, подогревающего интерес читателя к действию криптограмма – довольно часто в своих романах о Роберте Лэнгдоне это использует американский автор Дэн Браун.
Нельзя обойти стороной и новеллу «Вильям Вильсон». В ней поднимается мистическая тема взаимодействия человека со своим двойником – иначе говоря, доппельгангером. Их еще называли «злыми близнецами», поскольку считалось, что они отравляют человеку всю жизнь своим существованием. Считается, что Эдгар По взял за основу греческий миф о Нарциссе, влюбившемся в свое отражение. Однако истоки этой легенды можно проследить еще задолго до возникновения этого мифа. К примеру, в древнеегипетской мифологии есть предания о «ка» — материальном духовном двойнике с теми же воспоминаниями и чувствами, что и у «оригинала». В одном из египетских мифов под названием «Греческая принцесса» (египетская версия греческого мифа о Троянской войне) для обмана Париса Троянского послужило ка Елены, что помогло прекратить войну. Кроме того, одно из самых ранних упоминаний о двойниках можно найти в зороастризме. Это религиозное течение создало ясную концепцию близнецов, рожденных Временем. В этой космологической модели близнецы Ахура Мазда (Ормузд) и Ангра-Майнью (Ахриман) были вечными представителями добра и зла, не способными существовать друг без друга. Это можно проследить и в «Вильяме Вильсоне», где в конце новеллы главный герой умерщвляет своего двойника, тем самым погубив свою душу и то последнее светлое, что доселе было в нем живо, и обрекая себя на безрадостное существование:
«Я сказал – мое отражение, но нет. То был мой противник – предо мною в муках погибал Вильсон. Маска его и плащ валялись на полу, куда он их
прежде бросил. И ни единой нити в его одежде, ни единой черточки в его приметном и своеобычном лице, которые не были бы в точности такими же, как у меня!
То был Вильсон; но теперь говорил он не шепотом; можно было даже вообразить, будто слова, которые я услышал, произнес я сам:
- Ты победил, и я покоряюсь. Однако отныне ты тоже мертв - ты погиб для мира, для небес, для надежды! Мною ты был жив, а убив меня,- взгляни на этот облик, ведь это ты, - ты бесповоротно погубил самого себя!»

В новелле «Сфинкс» Эдгар По обращается к символизму, столь обычному для романтизма, основоположником которого он и является в своей стране. В «Сфинксе» повествуется о том, как в Нью-Йорке началась эпидемия холеры и главный герой на время уехал в другу на природу, подальше от болезни. Однако там он сталкивается с невиданным монстром, выходящим из леса, который герой видел в окно, и издававшим звук, «столь громкий и неизъяснимо горестный, что он сокрушил мое сердце, как похоронный звон». Позже друг открыл герою правду, что это просто бабочка ползала по паутине на окне, а герою казалось из-за оптической иллюзии, что существо двигается по далёким склонам холмов. В этой новелле прослеживается связь с древними верованиями в то, что бабочка – предвестник болезней, тяжелых бед и горестей. Вследствие фатализма, присущего романтическому направлению, Эдгар По, вероятно, хотел тем самым показать, что как бы далеко герой ни ушел бы от болезни, она найдет его. Однако, есть и расхожее мнение, что здесь отражается психологическое состояние персонажа, который находится в подавленном состоянии из-за частых вестей о смерти того или иного знакомого. Так или иначе, здесь бабочка имеет определенное, отведенное именно для нее место. Тем более, в данном рассказе это не просто бабочка, а бражник «мертвая голова», который действительно своим видом внушал несведущим людям в былые времена ужас. Древние греки считали бабочку символом бессмертия, а древние славяне и древне-восточные народы искренне недолюбливали бабочек как вестников чего-то плохого и недоброго. Римляне считали, что большое скопление бабочек предвещает войны, а японцы полагали, что белые бабочки – это души их покойных родственников и относились к ним с глубоким почетом. Эдгар По, несомненно, знал все древние и античные мифы об этих созданиях, поэтому его бражника можно рассматривать с разных точек зрения.

Наиболее ярким отражением античной легенды из Древней Греции стала новелла «Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля». История человека, который построил гигантский воздушный шар и на нем улетел на Луну исследовать жизнь его обитателей, несомненно, можно соотнести во многом с легендой об Икаре, решившем покорить само Солнце. Существенная разница заключается даже не столько в деталях (Икар летел к Солнцу, а Ганс – к Луне, Икар использовал самодельные крылья, а Ганс – самодельный воздушный шар), сколько в окончании истории. Икар, не послушавший отца своего Дедала, умолявшего его не подлетать слишком близко к Солнцу, опалил свои крылья и упал в море, а Ганс, потративший годы своей жизни на то, чтобы осуществить свою безумную мечту и решившийся даже на убийство (убил троих своих кредиторов, закрыв их обманом в сарае и взорвав в нем бочку с порохом), долетел до Луны и остался на ней.
«Так, с позволения ваших превосходительств, после жестоких страданий,неслыханных опасностей, невероятных приключений, на девятнадцатый день моего отбытия из Роттердама я благополучно завершил свое путешествие, - без сомнения, самое необычайное и самое замечательное из всех путешествий,когда-либо совершенных, предпринятых или задуманных жителями земли. Но рассказ о моих приключениях еще далеко не кончен…»

Завершить список новелл, в которых просматриваются мотивы и образы античности можно и даже нужно новеллой «Убийство на улице Морг». Этот небольшой рассказ стал отцом детективного жанра, а Дюпен – ключевая фигура – является праотцом Шерлока Холмса. Однако помимо детективной составляющей и жестокого убийства в новелле нашлось место образам, столь ярким во времена античности. В «Убийстве…» выясняется, что во всех бедах виновата обезьяна, сбежавшая из клетки от своего хозяина. Он держал ее в клетке, рассчитывая ее выгодно продать и при этом не уделяя ей должного внимания, а орангутан же все это время наблюдал за его действиями – особенно внимательно за тем, как он бреется. Впоследствии именно опасная бритва и стала орудием убийства двух женщин. Во всех этих событиях можно усмотреть некую параллель с отношением к обезьянам в Античной Греции. В древние времена обезьян там считали нечистыми созданиями, обезьяны были символом злобы, агрессии и отвратительной внешности. И именно этими качествами и наделяет Эдгар По орангутана в новелле, называя нрав обезьяны свирепым