Актёрское искусство XIX века

Введение

ХIХ век по праву называют «золотым веком» русской культуры. На волне подъема национального самосознания под влиянием событий Отечественной войны 1812 года высочайшего уровня развития достигли русская литература, музыка, изобразительное искусство и, конечно же, русский театр.
Поистине неисчерпаема тема русского актерского искусства ХIХ века. Русская актерская школа прошла за это время путь от уходящего в прошлое классицизма, одной из ярчайших представительниц которого стала Екатерина Семенова, до подлинного реализма, у истоков которого стоял Михаил Щепкин.
В данной работе мы решили остановиться на творчестве трех выдающихся актеров ХIХ века, в чьем творчестве наиболее ярко отразилась эволюция русской актерской школы, - П.С. Мочалова, В.А. Каратыгина и М.С. Щепкина.
Цель работы: рассмотреть особенности творчества крупнейших представителей романтического и реалистического направлений в актерском искусстве ХIХ века.
Для ее достижения были поставлены следующие задачи:
- изучить литературу, посвященную истории русского театра и актерскому искусству ХIХ века;
- рассмотреть особенности творчества трех крупнейших русских актеров ХIХ века – П.С. Мочалова, В.А. Каратыгина, М.С. Щепкина;
- сопоставить подходы актеров к работе над ролью в различных театральных системах.
Актуальность работы: творчество выдающихся мастеров русской сцены ХIХ века стало одной из лучших страниц в истории русского театра, оно по сей день является образцом для актеров молодого поколения и объектом театроведческого анализа.

1. Мочалов – романтик московской сцены
Первая половина ХIХ века стала для русского театра, как и для всей русской культуры, периодом расцвета романтизма и постепенного перехода к реалистическому искусству.
Выдающимся представителем романтизма на московской сцене стал Павел Степанович Мочалов (1800-1848). Его сценический дебют состоялся 4 сентября 1817 года в трагедии Озерова «Эдип в Афинах». Мочалов исполнил роль Полиника. Заразительная эмоциональность начинающего актера, его прекрасная внешность и великолепный голос сразу принесли ему любовь и признание публики. Вот как пишет о Мочалове исследователь его творчества Ю.В. Соболев: «Большая голова с черными вьющимися волосами, красиво поставленная на широкие плечи. Замечательно развитая грудь, античный торс — любой скульптор мог бы выбрать его моделью. Черные глаза его, восклицает один современник, были выразительны донельзя. Но главным украшением был чудный его голос: тенор, мягкий и звучный, нежный и сильный. Переходы и переливы голоса были разнообразны и красивы. Его шопот бывал слышен в верхних галлереях театра, его голосовые удары заставляли невольно вздрагивать. Он был среднего роста, фигура его была так же подвижна, как и лицо. В страстные минуты он вырастал, казался высоким и стройным».
Обеспеченные поклонники драматического искусства хотели отправить Мочалова в Париж «для окончательного образования», однако молодой актер ответил на столь заманчивое предложение отказом. Судя по всему, он вообще не хотел учиться, считая себя достаточно подготовленным к выступлениям на сцене. По словам Ю.В. Соболева, «его страстная, кипучая натура не подчинялась строгой дисциплине. Он не умел длительно и планомерно работать». В дальнейшем это привело к неровности игры актера.
14 октября 1824 года был открыт Малый театр, одним из ведущих актеров которого было суждено стать Мочалову. Правда, работы в произведениях русской реалистической драматургии, успешно ставившейся на сцене театра, так и не вошли в ряд его творческих достижений.
Так, в «Горе от ума» актер играл Чацкого. Однако, как указывает Ю.В.Соболев, «ему мешало многое, и прежде всего, сознание своей «несветскости». Ведь Чацкий — представитель высшего московского общества… Мочалов в Чацком был интересен только в тех сценах, где можно раскрыть страстность грибоедовского героя».
Вершиной творчества Мочалова стали его работы в трагедиях Шекспира, которого он, по сути, открыл для русской публики. Особенно хорош был Мочалов в роли Гамлета. В.Г. Белинский писал о Гамлете Мочалова: «в игре Мочалова мы увидели, если не полного и совершенного Гамлета, то только потому, что в превосходной вообще игре у него осталось несколько невыдержанных мест. Но он в глазах наших пролил новый свет на это создание Шекспира. Мы только теперь поняли, что в мире — один драматический поэт — Шекспир, и что только его пьесы представляют великому актеру достойное его поприще и что только в созданных им ролях великий актер может быть великим актером».
Первое представление «Гамлета» на сцене Малого театра состоялось 22 января 1837 года, в бенефис Мочалова

. В.Г. Белинский так раскрывал основную идею Гамлета: «Слабость воли, но только вследствие распадения, а не по его природе. От природы Гамлет человек сильный: его желчная ирония, его мгновенные вспышки, его страстные выходки в разговоре с матерью, гордое презрение и нескрываемая ненависть к дяде — все это свидетельствует об энергии и великости души. Он велик и силен в своей слабости, потому что сильный духом человек и в самом падении выше слабого человека в самом его восстании». Такого Гамлета и сыграл Мочалов. Шекспир помог актеру преодолеть присущую ему неровную манеру игры, научив его создавать целостные образы, обладающие огромной силой эмоционального воздействия.
По словам Ю.В. Соболева, «в шекспировском репертуаре Мочалова, кроме «Гамлета», имелись еще две роли, которые были выдержаны им полностью, а не блистали только отдельными моментами. Это — «Король Лир» и «Ричард III»».
«Король Лир» был поставлен на сцене Малого театра в 1839 году. Как пишет Ю.В. Соболев, «очень волнующей была сцена, когда Лир рыдает над трупом Корделии. Со стенаниями произносит Лир слова о том, что живут собака, кошка, мышь, а его Корделия мертва. Эти слова выражали такое отчаяние и ужас, что поднимали у зрителей волосы дыбом».
«Ричард III», поставленный для последнего бенефиса Мочалова в 1846 году, стал своеобразным итогом творческой деятельности актера. Поэт Аполлон Григорьев так описывал работу Мочалова: «… из-за всего этого вырисовывается мрачная, зловещая фигура хромого демона, с судорожными движениями, с огненными глазами… Полиняло-бланжевый костюм исчезает, малорослая фигура растет в исполинский образ какого-то змея, удава. Именно змей, он, как змей-прельститель, становился с леди Анной; он магнетизировал ее своим фосфорически-ослепительным взглядом и мелодическими тонами своего голоса».
С блеском играл Мочалов финальную сцену трагедии: «Мочалов вбегал на сцену усталый, растерянный, правая рука крепко сжимала рукоятку меча, ноги его путались, как будто шли по неровному полю. Он приносил с собою всю бурю брани, весь ужас поражения. Зритель чувствовал, что в эту минуту королю дороже всего конь. Он утомлен, он хром, армия его разбита: королю нужнее всего убежать с поля битвы. На другой день он способен отомстить за поражение десятками побед, но теперь ему нужен только конь. Зрителю невольно верилось, что, будь только у Ричарда конь, он завоевал бы весь мир».
Таким образом, Мочалов был актером стихийного дарования. Многие из его работ отличала неровность исполнения, что являлось характерной чертой многих романтических актеров. Однако в лучших своих ролях, прежде всего – в произведениях Шекспира, Мочалову удалось создать необыкновенно цельные образы, оставившие сильнейшее впечатление у его современников.
2. Каратыгин – петербургский «актер-аристократ»
Полной противоположностью Мочалову был петербургский актер Василий Андреевич Каратыгин (1802-1853), нередко игравший на сцене Александринского театра те же роли, которые Мочалов играл в Малом. Если Мочалов добился успеха благодаря природному дарованию, которое нередко растрачивал понапрасну, то Каратыгин, имея небольшое дарование, постоянно работал над собой, полностью посвятив себя театру и закончив свой творческий путь на вершине славы.
Василий Каратыгин дебютировал на петербургской сцене в 1820 году, исполнив главную роль в трагедии Озерова «Фингал». Это было время, когда еще не забылся патриотический подъем Отечественной войны 1812 году и уже зрели идеи декабристов. Поэтому возвышенные образы, создаваемые Каратыгиным, находили живой отклик у просвещенного петербургского зрителя.
По словам исследователя русского актерского искусства А.Я.Альтшуллера, «все вспоминавшие Каратыгина отмечали его работоспособность и редкую профессиональную дисциплину. Он часами отрабатывал перед зеркалом пластику роли, произнося при этом текст пьесы. Только через несколько десятилетий органичному сочетанию жеста и слова в актерском творчестве станут учить в театральных школах. Каратыгин никогда не опаздывал на репетиции, и не было случая, чтобы он пришел не зная текста»