Явление «модного щегольского сословия» в дворянской бытовой культуре: образы щеголя и щеголихи

Важной составляющей сатирической интерпретации провинциального дворянского быта в русской литературе второй половины XVIII века была тема моды.
XVIII век для России считается веком ее европеизации, веком широкого иноземного влияния на русскую государственность, культуру и быт. Однако процесс освоения западной культуры часто оборачивался формальным восприятием европейских ценностей на уровне моды, престижа. В этой связи сначала в лубочных народных картинках и рукописных текстах народных театров, потом публицистике, а вскоре и в отечественной сатирической драматургии первой половины XVIII века появляются первые карикатурные персонажи, указывающие на вполне реальных своих прототипов. К середине столетия образы щеголя и щеголихи выходят на драматическую сцену.
Выделим основные тематические зоны комплекс примет такого явления как щегольство: комплекс поведенческих черт (досуг щеголей и щеголих, театры, посещение модных лавок, карточная игра и др.), комплекс мировоззренческих черт (принцип модной новизны как принцип жизни), комплекс языковых черт (жест, поза, щегольский жаргон), комплекс внешних черт (костюм, прическа, украшения, аксессуары; интерьер), комплекс психологических черт (типаж, настроение, оценка и т.д.)
Рассмотрим некоторые определения понятия «щеголь» и его «производных» в сатирической литературе.
Щеголь, щеголиха – обозначение модника, модницы вообще, распространенное не только в дворянской, но и в городской или провинциальной среде. Петиметр (от фр. «petit-maitre» – «щеголь», в буквальном переводе «малый господин») щеголь-галломан, воплощающий собой явление дворянской галломании и означавшее придворного щеголя. «Галломан» дано по названию племен кельтской группы, галлов, живших на территории Галлии (часть нынешней Франции). Суть петиметрства заключалась в понимании чужой, французской культуры как образца для подражания, а русская, в свою очередь, мыслилась отсталой и низкой. Русские эквиваленты определения «щеголь»: вертопрах, господчик, молодчик .
В России понятия «щеголь» и «петиметр» входят в широкое употребление в XVIII веке, как обозначение совершенно нового для русской культуры явления – целого «модного щегольского сословия», у которого был свой язык, свои правила общения и свои законы жизни. При этом, как отмечает К.С. Мирутенко, «Изучение этого явления, как одного из примеров взаимного притяжения и отталкивания разных культур, позволяет еще раз убедиться, что процесс освоения чужой культуры может сопровождаться явной фальсификацией новых ценностей, усвоением их лишь на уровне моды» .
Конечно, сумароковский Дюлиж или фонвизинский Иванушка не были отмечены трагизмом, это утрированные, сатирически заостренные отображения реальных явлений эпохи

. Однако их карикатурные образы в общих чертах дают представление о типе галломанствующего щеголя XVIII – начала XIX века. Как тип он закрепляется в основном за комедийным жанром, впоследствии в русском театре появляется постоянное амплуа «петиметра».
В сатире А.Д. Кантемира «На зависть и гордость дворян злонравных» (1729-1730) впервые появляется образ самовлюбленного вертопраха. Этот образ проходит сложный путь к своей новой интерпретации – сентиментальному «путешественнику» Карамзина в «Письмах русского путешественника» (1791), где «щеголевитость» героя становится лишь элементом эпатажа и провокации, который, по выражению Ю.М.Лотмана, «неожиданно оказывается достойным собеседником не только швейцарских трактирщиков и парижских “нимф радости”, но и Канта и Виланда, Бонне и Лавуазье, Платнера и Гердера. Он неожиданно обнаруживает массу учености, энциклопедическую образованность».
Образ щеголя получил свою комическую маску в комедиях А.П. Сумарокова как отражении политической и культурной позиции автора. Сумароков не был консерватором в отношении заимствований в лексике русского языка слов иностранного происхождения, однако, как подчеркивает Г.А. Гуковский «возмущался галломанией в языке светских щеголей, пересыпавших свою речь французскими (и иногда немецкими) словами. Он усматривал в этом макароническом жаргоне опасность утери своеобразия русского языка, внедрения пагубных западных влияний».
И, конечно, важной причиной обращения к теме «щегольства» у драматурга был тот факт, что «язык петиметров был языком той придворной верхушки, с которой боролся Сумароков». Здесь необходимо сделать акцент на исторический и политический подтекст причины осмеяния по большей степени «светской» салонной молодежи. Исторический аспект обусловлен русско-турецкой войной 1768 года, спровоцированной Францией, в то время союзницей Турции, что не могло не сказаться на отразиться на российском настроении. Политический характер сатирических выпадов против «щеголеманства» усматривается в отношении политических противников Сумарокова, сторонников галломании при дворе Елизаветы