Рецепция творчества Л.Н. Толстого в европейской и американской литературе

Влияние Л.Н. Толстого на мировую литературу XIX –ХХ веков уже давно является неоспоримым фактом. Однако нельзя не отметить, что рецепция восприятия и интерпретации произведений и идей Л.Н. Толстого, способы его воздействия на различных художников, как и на общий литературный процесс, во многом определялись особенностями каждой страны, её историко-художественным развитием. Произведения русского писателя способствовали крупнейшим литературным деятелям разных стран в решении стоящих перед ними творческих проблем.
Так, представители прогрессивной французской литературы воспринимало Толстого прежде всего как художника, противоположного натурализму, способного совместить непорочную правдивость образа жизни — с духовностью, импонирующими им нравственными понятиями. Р. Роллан, называя Л.Н. Толстого «светочем», «великой русской душой» и «путеводной звездой», писал: «…к нему устремлялись наши юные сердца; он был нашим прибежищем. Вместе со всеми – а таких много во Франции, для кого он был больше, чем любимым художником, для кого он был другом, лучшим, а то и единственным, настоящим другом среди всех мастеров европейского искусства, – я хочу воздать его священной памяти дань признательности и любви» [20, c.81].
Писатели Англии опирались на его достижения в своей борьбе с засильем викторианской идеологии и видели в нем пример высокой художественной смелости, не останавливавшейся перед осуждением светской морали, какой бы незыблемой она не была.
В Германии, где лучшие литературные силы на протяжении многих десятилетий сталкивались с империалистической идеологией, особенно ценили антимилитаристские речи Толстого, которые приобрели для них особое значение, а его опыт глубокого реалистического представления о войне был тщательно изучен ими.
Славянские писатели, отстаивавшие свою национальную независимость, были благодарны Толстому за то сочувствие, которое он искренне испытывал к «малым» народам и то негодование, которое он испытывал из-за их угнетения. Л.Н. Толстой был одним из первых, кто развил в литературе героическую национальную тему. Специфические условия исторического процесса, особенности литературной ситуации повлияли на восприятие Толстого в Венгрии и Румынии, Латинской Америке и даже странах Арабского Востока [17, c.141 – 142\].
В США, где критический реализм сложился довольно поздно, поскольку сталкивался с большими препятствиями, Толстой оказался опорой для писателей, стремившихся преодолеть буржуазный идеализирующий подход к действительности, претендовавших на воплощение острой социальной темы в искусстве [9, c.72].
В то время русская литература (начиная с середины XIX века) была очень популярно. По словам Э.Ф. Осиповой, это не было случайным явлением, так литература США и России начала XX века находилась на разных стадиях развития, и после длительного периода романтизма – по сравнению с Европой – в американской литературе в конце XIX века только начали широко входить в новый художественный метод

.
Кульминацией этого метода стало творчество Марка Твена и Генри Джеймса. Вместе с тем, Золотой век русской реалистической литературы, открытый творчеством Пушкина и Гоголя, близился к своему концу, заре Серебряного века. Богатое художественное наследие Толстого, Тургенева, Достоевского активно осваивалось Америкой по мере того, как оно становилось доступным в переводах [18, c.33].
В Америке восприятие Л.Н. Толстого было двойственным. С одной стороны, в нём видели великого художника-гуманиста, автора гениальных произведений, с другой – художника-философа, носителя утопических взглядов. Например, Т. Драйзер писал, что для него «непреходящее величие Толстого основано не на социальных и моральных теориях писателя, а на его романах» [22].
Он объяснял это тем, что «в них больше, чем где-либо ещё, сияет и продолжает сиять его огромное человечество – его стремление к лучшей жизни для всех. Но я призываю весь мир, и в особенности современную Россию, помнить о том, что невозможно справиться с самыми сложными проблемами, с которыми сталкивается человечество только любовью. Ибо жизнь динамична – она представляет собой явление не только эмоциональное или духовное, но и органическое, – и задачи, которые она ставит, не только эмоциональные или духовные, но и практические. В этом смысле экономика или, ещё лучше, понимание экономики, как и понимание физики, химии, социологии и биологии гораздо важнее нравственных или религиозных рассуждений или увещеваний. Ибо, чтобы человек мог избавиться от власти нищеты и смерти, надо действовать осторожно. И только знание, связанное с милосердием может обеспечить такие благоразумные действия. Во всех своих романах Толстой ясно показал беды мира, погрязшего в невежестве и блуждающего ощупью. В своих теориях он осознал лишь часть истины относительно средств исцеления. Я призываю сегодняшних россиян больше обращаться за советом и помощью к своим экономистам, физикам, химикам и биологам, чем к религиозным моралистам и мыслителям [22].
Все это отнюдь не означает, что влияние идей Толстого на последующее литературное поколение может быть поставлено под сомнение. Это воздействие было действительно ощутимым как при жизни Толстого, так и на рубеже XIX-XX веков, и даже после его кончины, в период мировой войны.
Отвергая религиозные идеи Толстого как утопические, видя в них наивность и неосуществимость, западные писатели-гуманисты вместе с тем чутко прислушивались к разоблачительному голосу автора «Воскресения», «Плодов просвещения», «Крейцеровой сонаты», «Смерти Ивана Ильича»