Проблемы становления и развития судебного прецедента в правовой системе современной России

Новый смысл приобретает дискуссия на тему правотворческих полномочий суда, ставится вопрос о том, формирует ли суд новое право. Согласно концепции разделения властей на три ветви власти и Конституции Российской Федерации судебная власть наделена правотолковательными и правоприменительными полномочиями. Опираясь на данную идею правовой государственности, в Конституции РФ закреплены и базисы формирующейся российской правовой системы, которая остается в границах континентально-европейской правовой семьи. Применительно к рассматриваемому вопросу следует помнить, что в рамках континентальных правовых семей отсутствует судебное правотворчество как источник права, что напротив, характерно для системы «общего права». В специфическом контексте современной российской государственно-правовой системы существо обсуждаемой темы состоит не в том, может ли суд создавать правовую норму, а в совершенно другом: имеет ли суд в рамках нашей конституционно-правовой системы право на правотворчество, должен и он создавать новое право, т.е. одновременно и законодательствовать и применять закон? Взгляды ученых расходятся в данном вопросе, поэтому следует рассмотреть его с обеих позиций. Фундаментальный смысл концепции разделения властей заключается в таком разделении полномочий, правовых функций и поле деятельности этих властей, чтобы каждая из них занималась своим делом. При этом вынужденная интеграция, согласование ветвей власти может и должно реализовываться только в строгом и хронологическом соответствии с требованием принципа разделения властей. Если не соблюдать данный принцип, то получится признание принципа разделения властей лишь на словах, а фактически произойдет смешение их функций, правомочий, сфер деятельности. Однако судебная власть в значительной мере отличается правовыми полномочиями от законодательной и исполнительной власти. Положение же о том, что любая ветвь власти может создавать право, является лишь модификацией и распространением уже на три власти прежних представлений о том, что право – это продукт государства, приказ. Роль судебной власти существенно возросла за последнее время. Это обусловлено не в награждение ее законодательными функциями, а тем, что она приобрела независимый характер и стала полновластной защитницей права и закона, а не произвола и пропаганды антиправовых норм. Цель правосудия и всей судебной деятельности состоит в применении права, т.е

. во властной юридической квалификации определенного факта. Все те акты судебных органов, которым ошибочно придают правотворческое значение, на взгляд В.С. Нерсесянца, остаются в рамках правоприменительной деятельности, если ее интерпретировать не в духе легизма совдеповских судов, а в соразмерности с присущими новой Конституции юридическим правовым пониманием, различением права и закона (позитивного права), разделением властей. Суд, действующий в постсоветской правовой ситуации и руководствующийся юридическим типом правового понимания, в процессе толкования закона с правовой позиции ищет и находит ту надлежащую норму, которую следует применить в данном конкретном случае. Но эту необходимую и правомерную свободу суда в процессе поиска надлежащей правовой нормы, проверки правового качества закона и т.д. никак нельзя смешивать с судейским правотворчеством. Суд не творит право, но отправляет правосудие, т.е. судит и решает по праву, применяет его. Растолкования Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, как это видно из Конституции, по своему содержанию, сфере и сути вообще относятся не к правовому творчеству, а к производству правосудия, в правоприменительной деятельности судов, к их практике. «Установки», содержащиеся в них, - это рекомендуемые высшими судебными органами определенные правила толкования актуального права с учетом судебной практики, которая складывается во время его применения. Все в содержательно-правовом смысле новое, что законно присуще этим пояснениям, не выходит за рамки идеи юридического толкования закона с позиций права (в его конституционном смысле и понимании). С другой стороны, В.М. Жуйков считает, что Российская Федерация фактически имеет необходимость и шанс перехода в праве к судебным прецедентам, под которыми следует понимать (для судов общей юрисдикции) формально обнародованные постановления Верховного суда РФ по определенным делам. Данный шаг в существенной степени содействовал бы обеспечению правильного и унифицированного применения федерального законодательства всеми судами Российской Федерации и облегчил бы их деятельность. Однако было бы правильно сделать этот переход обдуманно и постепенно из-за отсутствия опыта. Первоначально следовало бы закрепить пока еще не обязанность, а только право суда основываться в своих решениях на официально обнародованные постановления Верховного Суда РФ по определенным делам, решающих вопросы толкования правовых норм