Примеры реализации НПА

Накопленный годами опыт международного сотрудничества по противодействию организованной преступности, служащий неотъемлемой частью повышения его эффективности и приведения национальными государствами в соответствие с международным стандартом, создает небывалую возможность (в случае его внедрения в практику деятельности спецслужб и правоохранительных органов) избежать возможных проб и ошибок.
Так, в целях приведения отечественного уголовного законодательства в сфере противодействия организованной преступности в соответствие с международными требованиями и стандартами законодатель были введены или уточнены составы преступлений, относимые к организованной преступности, конкретизированы формы соучастия в преступлении, в том числе за организацию преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней). Статистические данные последних лет в России говорят о том, что совершение преступления в одной из форм соучастия остается стабильно высоким. Так, 2016 году в составе организованной группы либо преступного сообщества было совершено 141478 преступлений. В 2018 году организованными группами или преступными сообществами совершено 15,1 тыс. тяжких и особо тяжких преступлений (+17,6% по сравнению с 2017 г.), причѐм, их удельный вес в общем числе расследованных преступлений этих категорий увеличился с 5,8% в январе - декабре 2017 года до 7,1%.
УК РФ в ст. 35 закрепляет следующие формы соучастия в преступления:
1) группа лиц;
2) группа лиц по предварительному сговору;
3) организованная группа;
4) преступное сообщество (преступная организация).
Между тем, исследователями предлагается и иная классификация форм соучастия. В частности, Ж.В. Виденькина выделяет четыре формы соучастия:
1) простое соучастие (соисполнительство, совиновничество);
2) сложное соучастие;
3) организованная группа;
4) преступное сообщество.
Как пишет В.В. Мальцев, «законодатель определяет формы соучастия с разделением ролей, ибо вне совместно совершенного преступления такое деление имеет лишь историко-теоретическое, гипотетическое значение».
Теоретическая и практическая значимость разграничения данных форм организованных групп заключается в том, что законодательные признаки форм соучастия являются в недостаточной степени раскрытыми, что приводит порой к неправильной квалификации в судебно-применительной практике преступлений, совершенных в соучастии.
Закрепление в УК РФ самостоятельной ст. 210 УК РФ обуславливалось, по замыслу законодателя, необходимостью противодействия организованной преступности в России. Преступные сообщества представляют собой преступные организации и должны определяться из последних. Как указывает ряд авторов, «преступное сообщество может образовываться как одна организованная группа, характеризующаяся усложненной структурой, так и объединение нескольких организованных групп с более простой организацией, не отличающихся признаком структурированности, но структурно объединенных под общим руководством».
Состав преступления, содержащийся в ч. 2 ст. 210 УК РФ, подразумевает участие в преступном сообществе (преступной организации). Участие в преступном сообществе (преступной организации) предполагает вхождение в состав сообщества (организации), разработку планов по подготовке к совершению преступлений или непосредственное совершение указанных преступлений либо выполнение лицом функциональных обязанностей по обеспечению деятельности такого сообщества (финансирование, снабжение информацией, ведение документации, подыскание жертв преступлений, установление в целях совершения преступных действий контактов с должностными лицами государственных органов, лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческой или иной организации, создание условий совершения преступлений и т.п.).
К.В.АА. осуществлял организационные и управленческие функции в отношении этой организации и ее структурных подразделений, как при совершении конкретных преступлений, так и в целом при обеспечении функционирования организации; формировал цели противоправной деятельности, разрабатывал общие планы, участвовал в подготовке конкретных противоправных действий организации; распределял роли между членами организации в совместной противоправной деятельности, распределял незаконно полученные средства, занимался материально-техническим обеспечением, принимал меры по конспирации деятельности, подыскивал связи в правоохранительных органах с целью использования их в интересах организации.
М.В.В., осознавая цели указанной организации «Мордва», до начала осени 1997 г. вошел в нее в качестве активного участника. Он стал осуществлять руководство ею, вовлек в нее в качестве участника другое лицо. В качестве руководителя указанного структурного подразделения организации «Мордва» давал конкретные задания второму участнику этого подразделения Ч., в том числе и о совершении преступлений; определял общие направления преступной деятельности группы; планировал совершаемые группой преступления; занимался распределением доходов, получаемых от преступной деятельности группы, а также передавал часть полученных от преступной деятельности денежных средств руководителю организации «Мордва» К.В.АА. в «общак»; реализовывал общую политику организации «Мордва», направленную на достижение криминального лидерства в г. Саранске и сплочение участников указанной организации.
Ч., осознавая цели указанной организации «Мордва», до начала 2002 г. вошел в нее в качестве активного участника. Как участник организации «Мордва» для принуждения руководителей юридических лиц и индивидуальных предпринимателей к заключению экономически невыгодных сделок с целью дальнейшего извлечения незаконного дохода, по указанию руководителя структурного подразделения М.В.В

. подыскивал объекты преступных посягательств и занимался сбором информации об этих объектах и разработкой планов совершения конкретных преступлений; выполнял функции по высказыванию угроз применения физического воздействия на граждан, индивидуальных предпринимателей и руководителей юридических лиц, препятствовавших достижению целей указанного структурного подразделения и организации «Мордва» в целом; передавал руководителю структурного подразделения денежные средства, полученные преступным путем, для их дальнейшего распределения.
Совершение преступным сообществом (преступной организацией) преступных действий, образующих самостоятельные составы преступлений, квалифицируется по совокупности со ст. 210 УК РФ.
Подписание Россией Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции послужило мощным толчком развития отечественного законодательства по борьбе с отмыванием преступных доходов.
В целях формирования правовой базы по противодействию легализации преступных доходов был принят Федеральный закон от 7.08.2001 г. № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» (далее - Федеральный закон от 07.08.2001 № 115-Ф), в рамках которого впоследствии было сформирована система законодательства по противодействию легализации отмыванию) доходов, полученных преступным путем.
Уголовная ответственность за легализацию преступных доходов была закреплена только в 2002 году, когда УК РФ на основании Федерального закона от 07.08.2001 № 121-ФЗ был дополнен ст. 174, закрепившей уголовную ответственность за легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных незаконным путем, и ст. 174.1 «Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления». Легализация (отмывание) преступных доходов в соответствии с УК РФ отнесена к преступлениям в сфере экономической деятельности.
Различия между ст.ст. 174 и 174.1 УК РФ заключается в том, что предмет преступления, предусмотренного ст. 174 УК РФ, признаются денежные средства и иное имущество (ценные бумаги в российской и иностранной валюте, движимое и недвижимое имущество), приобретенное заведомо преступным путем другими лицами, а по ст. 174.1 УК РФ - приобретенное самим лицом в результате совершения им преступления.
Такой обязательный признак объективной стороны как заведомость означает, что субъект с достаточной достоверностью обладал сведениями о том, что использует средства или иное имущество, которые были получены другим лицом в виде дохода от преступной деятельности.
Приговором от 22.01.2018 Л. осуждена за совершение преступлений, предусмотренных п. «а», «г» ч. 4 ст. 228.1, п. 3 ст. 30, п. «а», «г» ч. 4 ст. 228.1 УК РФ и оправдана по ч. 1 ст. 174 УК РФ.
Оправдывая Л. по данному обвинению, суд посчитал установленным, что совершенные ей финансовые операции, связанные с получением денежных средств на счета киви-кошельков, последующим переводом денежных средств на банковские счета посторонних лиц и затем обналичиванием денег, являлись лишь формой получения оплаты за сбыт наркотических средств, преследовали цель конспирации преступной деятельности и не являлись совершением финансовых операций по приданию правомерного вида доходам, полученным в результате совершения преступления, в связи с чем в действиях Л. отсутствует состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 174.1 УК РФ.
Между тем из материалов уголовного дела следовало, что Л. получала оплату за свою преступную деятельность в составе организованной группы на счета киви-кошельков, используемых ею, а в последующем полученные денежные средства переводила на банковские счета лиц, не имеющих отношения к деятельности организованной группы и не осведомленных о преступном характере происхождения данных денежных средств. Кроме того, сама осужденная в ходе предварительного следствия и судебного заседания не отрицала, что, переводя денежные средства, полученные за выполнение ею функций «закладчика» наркотических средств, с киви-кошельков на банковские счета, легализовала таким образом деньги, полученные в результате деятельности по сбыту наркотиков.
Сегодня в условиях становления Российской Федерации как демократического и правового государства, реформирования изучение опыта наиболее развитых стран мира, где система уголовно-правового противодействия легализации преступных доходов насчитывает ни одно десятилетие, является не просто актуальным, но и требует практического значения. В качестве положительного опыта следует назвать закрепление уголовной ответственности за неисполнение требований законодательства о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма; за предоставление ложных и искаженных сведений о происхождении денежных средств и иного имущества; закрепление в уголовном законе критерия общественной опасности и размера легализуемого имущества как основания уголовной ответственности, что возможно имплементировать в отечественную правовую систему.
Принятие специальных международно-правовых актов по противодействию коррупции обусловлено необходимостью выработки универсальных стандартов, приведения национальных законодательств в соответствие с международными требованиями. Однако, это не всегда выполняется в силу объективных и субъективных причин. Так, ст. 20 Конвенция Организации Объединенных Наций против коррупции возлагает обязанность на должностное лицо обосновать законность полученных им доходов. В тоже время в российском законодательстве соответствующей правовой презумпции не закреплено.
Одна из мер совершенствования уголовно-правового противодействия коррупции видится во введении презумпции виновности государственных и муниципальных служащих в совершении коррупционного преступления и закреплении ее в качестве одного их принципов противодействия коррупции в ст