Образы главных героев романов «Великий Гэтсби» и «Ночь нежна»

Как уже было отмечено выше, Фрэнсис Скотт Фицджеральд является ярким представителем так называемой «Эпохи Джаза», которая нашла отражение в его романах «Великий Гэтсби» и «Ночь нежна». В центре внимания автора всегда находятся двое – мужчина и женщина, чувства между которыми более всего напоминают поединок, ведущий к духовной или физической гибели главного героя. Столь драматическая трактовка образов вызвана перипетиями несчастливого брака Фицджеральда с Зельдой Сейр.
Центральным произведением творчества Фицджеральда является роман «Великий Гэтсби», написанный в 1925 году – в самый разгар «Века джаза» - и ставший своеобразной хроникой своего времени. Роскошный и манящий мир нью-йоркских богачей показан здесь глазами Ника Каррауэя, который является, скорее, наблюдателем, нежели частью этого мира. Главный герой романа - Джей Гэтсби – человек, одержимый мечтой приобщиться к образу жизни богачей, чтобы вновь завоевать любимую женщину – Дэзи, не дождавшуюся его с войны и вышедшую замуж за одного из таких богачей. Не брезгуя никакими средствами заработка, Гэтсби прокладывает себе путь наверх. Жизнь на его роскошной вилле превращается в непрерывный карнавал, где он сам норовит спрятаться под маской.
Именно это стремление превратить жизнь в праздник, живя среди беспечного разгула и роскоши, делает Гэтсби типичным представителем «Века джаза». Но праздник оборачивается трагедий, за лихорадочным весельем таятся пустота и разбитые надежды.
Интересно, что этот разбогатевший на подпольной торговле спиртным беспринципный делец в глубине души остается наивным мечтателем, главной ценностью для которого всегда была любовь. Однако путь к своей мечте он прокладывает бесчестными, аморальными способами, а само воплощение этой мечты – красавица Дэзи – по сути, является ничтожным и продажным существом, достающимся тому, кто готов выложить за него большую сумму. Жизнь Гэтсби обрывает случайная, не ему предназначенная пуля, но для него подобный финал становится единственно возможным исходом, способом разрешить непреодолимое противоречие между мечтой и действительностью.
Для Ника Каррауэя, глазами которого читатель видит Гэтсби, он является воплощением того мира, который вызывает у него неприятие. Тем не менее, Ник не может не восхищаться им. В характеристике Гэтсби используется сравнение с неким сложным и чувствительным механизмом. Несмотря на то, что Ник искренне восхищается Гэтсби в данном сравнении нетрудно заметить горькую иронию Фицджеральда: «Эпоха джаза» обезличивает своих героев, превращая живую человеческую природу в «intricate machines». В дословном переводе данное выражение звучит как «запутанные машины», что еще более обостряет авторскую иронию.
В сцене первого – пока еще одностороннего, визуального знакомства Ника с Гэтсби Фицджеральд использует антитезу, позволяющую ему предельно емко и точно охарактеризовать героя: «Но я так его и не окликнул, потому что он вдруг ясно показал, насколько неуместно было бы нарушить его одиночество: он как-то странно протянул руку к темной воде, и, несмотря на расстояние между нами, мне показалось, что он весь дрожит»

. Лишь на первый взгляд неискушенного в жизни богачей Ника Гэтсби производит впечатление абсолютно уверенного в себе человека.
Образ Гэтсби здесь кажется сатирическим, недаром автор использует гиперболу: его герой настолько богат и всемогущ, что ему принадлежит даже часть «уэст-эггского неба». Но данная ирония обманчива – так же, как обманчива внешняя уверенность Гэтсби. Само появление героя на фоне ночного пейзажа, наряду с сатирической, привносит в образ лирическую окраску. Дрожь, которая сопровождает Гэтсби на протяжении всего повествования, явственно показывает читателю, насколько в действительности растерян, одинок и беспомощен этот «хозяин жизни», в душе так и оставшийся мечтательным парнишкой из семьи небогатых фермеров.
Подлинное одиночество героя раскрывается в финале романа, во время его похорон, на которые, кроме отца Гэтсби и Ника, пришел лишь один из многочисленных гостей, бывавших на его вечеринках. Выражение «manwithowl-eyedglasses» довольно сложно поддается переводу. В ставшем классическим переводе Е. Калашниковой оно передано с помощью несколько неуклюжего словосочетания «похожий на филина человек в очках». В дословном переводе оно звучит, скорее, как «человек в очках с совиными глазами», т.е. очки делают его похожим на сову (или филина). Эта, казалось бы, незначительная деталь, как и то, что Ник однажды видел его в библиотеке Гэтсби, на самом деле, очень важна. Умные, совиные глаза и неподдельный интерес к книгам делают этого человека чуждым мечущимся в погоне за развлечениями богатым бездельникам и сближают его с Ником, а по сути – и с Гэтсби.
Заключительным аккордом, придающим образу Гэтсби логическую завершенность, становятся размышления Ника о вере в недостижимую мечту. Надо признать, что метафора Фицджеральда «thegreenlight» («зеленый свет») в переводе Е. Калашниковой передана более поэтичным выражением «зеленый огонек». Если «зеленый свет» воспринимается нами, прежде всего, как сигнал светофора, позволяющий герою прямо проследовать к его мечте, то манящий вдали и недостижимый «зеленый огонек» превращается в метафору, подобную «синей птице» Метерлинка – еще одному символу недостижимого счастья.
История Гэтсби завершается сравнением жизненного пути человека с лодкой, пытающейся плыть против течения: «Так мы и пытаемся плыть вперед, борясь с течением, а оно все сносит и сносит наши суденышки обратно в прошлое». Именно утлым «суденышком», безжалостно потопленным мужем Дэзи – Томом Бьюкененом, по сути, является жизнь «великого» Гэтсби.
Если отношение автора к Гэтсби по ходу действия романа претерпевает эволюцию от сатирического развенчания до искреннего сочувствия, то изменение отношение к Дэзи развивается в противоположном направлении.
Лицо Дэзи невольно вызывает симпатию к ней. Е. Калашникова переводит выражение «sadandlovely» как «миловидное и грустное». Между тем, оно может быть трактовано, как «грустное и прекрасное» или «грустное и милое». В любом случае, определение «sad» (в данном контексте – «грустное») Фицджеральд ставит на первое место