Художественное пространство литературы магического реализма

Хотя по общему признанию магический реализм формируется как течение в латиноамериканской литературе, его признаки очевидны в произведениях европейских писателей-романтиков уже в XIX веке. Признаки магического реализма присутствуют в произведениях, связанных с двойничеством, Н.В. Гоголя («Портрет»), Оскара Уайльда («Портрет Дориана Грея»), и даже в «Пиковой даме» А.С. Пушкина и «Штоссе» М.Ю. Лермонтова.
Латиноамериканская литература ХХ столетия дала толчок к развитию этого особого вида реализма, именно здесь он сложился в отдельное литературное направление. Колумбийский литературовед Р.Д.А. Флорес предлагает считать годом зарождения магического реализма 1935 год, когда была опубликована первая книга Хорхе Луиса Борхеса (1899-1986) «Всеобщая история бесчестия». Очевидные черты магического реализма присутствуют в в нескольких рассказах сборника: «Хаким из Мерва, красильщик в маске», «Юг», «Тлён, Укбар, Ор-бис Терциус», а позже модели вымышленных миров предстают в рассказах «Вавилонская библиотека», «Лотерея в Вавилоне». В рассказах «Заир» и «Алеф» фантастические элементы проникают в реальность и искажают её. Своеобразие стиля Х.-Л. Борхеса заключается в описательном характере его повествований. Так, рассказ «Вавилонская библиотека», написанный в 1941 году, представляет собой описание вымышленной библиотеки, возможно, навеянное скучной службой писателя хранителем в муниципальной библиотеке Мигеля Кане в Буэнос-Айресе. «Вавилонсая библиотека» — эссе-фикция, описание представленного писателем пространства, в которое помещен герой рассказа. Весь мир, всё пространство и время, разворачиваются перед ним, движется вокруг него и сквозь него, он же является лишь наблюдателем. Он только созерцает, оставаясь бездеятельным.
Библиотека представляет собой бесконечное множество шестигранных комнат-галерей, освещенных каждая двумя не гаснущими лампами, в каждой по двадцать полок, на которых стоит по тридцать две книги по четыреста страниц, на каждой странице по сорок строк, в каждой строке по восемьдесят букв черного цвета. Все книги написаны при помощи только двадцати пяти знаков. В библиотеке постоянно присутствуют какие-то люди, мнения которых об устройстве и содержании Библиотеки различаются. Видимо, они, как и герой-рассказчик, не могут выйти из библиотеки, которая является одновременно метафорой Вселенной, на что намекает писатель в начале рассказа, и культуры.
Рассказ, как и большинство произведений Борхеса, метафоричен, причем выделить отдельные метафоры почти не возможно, весь рассказ в целом представляет собой развернутую метафору

. Рассказ «Вавилонская библиотека» является продолжением размышления, которое отражено в эссе «Всемирная библотека», написанного Борхесом в 1939 году, где доводится до абсурда мысль Аристотеля, высказанная в «Поэтике», что трагедия и комедия складываются из одних и тех же элементов, но «одни пользуются этими средствами всеми вместе, другие — отдельно». Х.-Л. Борхес от этого утверждения логически приходит к теории Гексли, согласно которой «полдюжины обезьян, будь у них пишущие машинки и одна-другая вечность в запасе, создадут все книги, которые хранятся сегодня в Британском музее», и подкрепляет её идеей Л.Кэрролла, заключающейся в том, что количество слов в языке ограничено, значит, ограничено число их сочетаний и книг [Борхес 2005]. В рассказе «Вавилонская библиотека» приводится пример, как будто доказывающий возможность подобного: в библиотеке, где работает и существует главный герой, есть книги, прочитать которые никто не в состоянии: тексты в них похожи на беспорядочные наборы букв и других символов. Такие книги обнаруживаются постоянно. Одна из таких книг, где «было почти два листа однородных строчек», была обнаружена в библиотеке около пятисот лет назад. Одни считали, что она написана на португальском, другие — на идиш. Но «Не прошло и века, как язык был определен: самоедско-литовский диалект гуарани с окончаниями арабского классического. Удалось понять и содержание: заметки по комбинаторному анализу, иллюстрированные примерами вариантов с неограниченным повторением» [Борхес 1992]. В Вавилонской библиотеке не обнаруживаются одинаковые книги, из чего рассказчик делает вывод, что здесь представлены все книги, которые когда-либо были написаны [Борхес 1992].
Библиотека описывается очень подробно, на первый взгляд ничего сверхъестественного или иномирного в тексте нет. Но уже из приведенных цитат очевидна абсурдность происходящего. Само существование некоторого количества людей в одном месте в течение длительного времени, возможно, во всей его бесконечности, является ненормальным, невозможным, абсурдным с точки зрения нормального человека. Созданное писателем художественное пространство, каким бы обычным оно ни казалось (а оно необычно уже по своей структуре), представляет собой мистификацию, фикцию, своей бездушной повторяемостью приводящую персонажа к состоянию оторванности от мира, ненужности ему, бремени бесконечности, абсолютной непостижимости мира