Шерлок Холмс и профессор Хиггинс: джентельмен-интеллектуал в литературе рубежа веков

Образ безупречного английского джентльмена сформировался в викторианскую эпоху. Поначалу слово «джентльмен» употребляли лишь по отношению к аристократам, но вскоре оно стало относиться к любому хорошо воспитанному, образованному и невозмутимому мужчине. Именно такой образ джентльмена сформировался в английской литературе рубежа ХIХ-ХХ веков.
Классическим примером английского джентльмена можно назвать Шерлока Холмса - литературного героя, ставшего легендой еще при жизни своего автора – Артура Конан Дойля. По словам одного из биографов писателя Х. Пирсон, «в настоящее время есть еще только три героя в английской литературе, которые занимают такое же место, как Холмс, в умах и речи простых людей с улицы. Любой разносчик угля, докер, корчмарь, любая уборщица поймут, что имеется в виду, когда про кого-то скажут, что он «настоящий Ромео», «вылитый Шейлок», «чертов Робинзон Крузо» или «проклятый Шерлок Холмс». Другие герои, такие, как Дон Кихот, Билл Сайкс, миссис Гранди, Микобер, Гамлет, Миссис Гемп, Скрудж и Ловкий Плут и так далее, известны образованным и полуобразованным людям, но эту четверку знает более девяноста процентов населения, миллионы, никогда не читавшие ни строчки из произведений, в которых они появляются».
Более того, многие читатели верят в реальность Шерлока Холмса. Как пишет Х. Пирсон, «для тех из нас, кто не жил в Лондоне восьмидесятых и девяностых годов прошлого, века, этот город — просто Лондон Холмса, и мы не можем пройти по Бейкер-стрит, не думая о нем и не пытаясь найти его дом».
Следует отметить, что у Шерлока Холмса были реальные прототипы. Сам Конан Дойль утверждал, что прообразом Холмса был хирург из Эдинбурга, доктор Белл. Существовали и литературные предшественники знаменитого сыщика, прежде всего – детектив Огюст Дюпен из рассказов Эдгара По. Однако, по словам Х. Пирсона, Конан Дойль «был первым писателем, наделившим сыщика живым человеческим характером, и, наверное, окажется последним писателем, который подарил читателям рассказы, столь же интересные и захватывающие, сколь достоверны и правдоподобны его главные герои».
Впервые Шерлок Холмс предстал перед читателем в повести «Этюд в багровых тонах», первоначально называвшейся «Запутанный клубок»

. Практикующий врач и начинающий писатель Артур Конан Дойль начал работу над ней в марте 1886 г., а уже через полтора месяца повествование было завершено.
Холмс, каким показывает его Конан Дойль в первой главе «Этюда в багровых тонах», заметно отличается от того представления о нем, которое создалось у читателя во многом благодаря экранизациям. Прежде всего, автор представляет своего героя как молодого человека, при этом очень эмоционального. Обнаружив необходимый ему реактив, Холмс вскакивает с места, хлопает в ладоши, его лицо сияет восторгом.
Конан Дойль так описывает внешность своего героя: «Ростом он был больше шести футов, но при своей необычайной худобе казался еще выше. Взгляд у него был острый, пронизывающий, если не считать тех периодов оцепенения, о которых говорилось выше; тонкий орлиный нос придавал его лицу выражение живой энергии и решимости. Квадратный, чуть выступающий вперед подбородок тоже говорил о решительном характере».
В «Этюде в багровых тонах» Холмс знакомится со своим будущим компаньоном и биографом доктором Ватсоном. По словам Р. Миллера, «трудно представить себе людей более разных, чем эта пара. Знающий себе цену женоненавистник, холодный расчетливый аскет Холмс и сердечный, простодушный Ватсон, питающий слабость к игре и хорошеньким женщинам, полностью подпавший под влияние своего блестящего товарища».
Уже с первого знакомства Ватсон обнаруживает, что Холмс наделен удивительной наблюдательностью и способностью угадывать биографию и род занятий собеседника по его внешнему облику и манерам. В этом заключается суть разработанного им дедуктивного метода. Впрочем, Ватсон поначалу никак не может определить род занятий своего нового друга. Его поразили глубина знаний Холмса в одних областях и полнейшее невежество в других: «О современной литературе, политике и философии он почти не имел представления. … когда оказалось, что он ровно ничего не знает ни о теории Коперника, ни о строении солнечной системы, я просто опешил от изумления». Зато он отлично разбирался в ядах, мог с первого взгляда определить образцы различных почв и знал, «кажется, все подробности каждого преступления, совершенного в девятнадцатом веке»