Проблема объективности социального знания

Введение
В современной истории науки имеет место «эпистемологический анархизм», согласно которому в науке отсутствует универсальный критерий истины и, следовательно, объективного знания не существует, поскольку каждый ученый высказывает субъективное мнение по изучаемым проблемам. Для социологии вопрос об объективном знании является наиболее актуальным, поскольку в отличие от естественных наук, она неразрывно соединена со своим объектом познания. Этот исследовательский вопрос не затрагивает самого понятия социологии как науки, но он позволяет осознать: возможно ли социальное знание, независящее от воли исследователя, или же социология всегда находится во власти субъективного мнения. Но если социальное знание субъективно, то может ли оно претендовать на релевантное объяснение и, следовательно, быть истинным?
Задачами данной работы являются:
рассмотрение социологических подходов, выступающих за наличие объективного социального знания;
описание роли субъекта в процессе получения знаний об обществе;
определение рамок субъектно-объектной социологии.
В качестве теоретических методов, позволяющих решить поставленные задачи, использованы метод генерализации (при обобщении выводов и структурировании текста), а также метод анализа (при выделении различных взглядов / позиций по заявленной проблеме).
Теоретическим основанием работы выступает установка неклассической науки, согласно которой результат познания зависит от позиции исследователя. Иначе говоря, субъект принимается как активный участник познания, конструирующий объект и влияющий на его описание. Следовательно, при решении проблемы объективности социального знания необходимо учитывать участие социолога в его создании. Но, с другой стороны, при рассмотрении вопроса необходимо учитывать установку социального конструктивизма, согласно которой операции и инструменты уже заранее даны исследователю через социальный опыт и культурный капитал.
ВОЗМОЖНОСТЬ СУЩЕСТВОВАНИЯ
ОБЪЕКТИВНОГО СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ
В истории науки сегодня имеются взгляды «эпистемологического анархизма», которые отрицают универсальность самой науки и наличие объективного знания. Любое знание считается субъективным и фрагментарным. Но, несмотря на то, что благодаря «эпистемологическому анархизму» объективность в социогуманитарных науках отрицается вообще, социологическая традиция не отказывается от сциентизма и способности достичь объективного знания об обществе. В частности варианты понимания объективности имеются в позитивистской программе, понимающей социологии и этнометодологии.
Объективное знание в позитивизме. Позитивизм предполагает, что объективное знание возможно лишь только в том случае, если исследовательские методы переводят качественные (случайные) данные в количественные (абстрактные). Более того, полученные количественные данные, представленные в числовом виде, должны верифицироваться, то есть проверяться с течением времени. Если такая процедура не совершается, то знание субъективно и, следовательно, неистинно. Применительно к социологии это означает, что объективными являются те знания, которые получены в ходе создания количественных данных. В таком случае объективное знание отражающее состояние отдельных индивидов может экстраполироваться на все общество [6, с. 8-9]. Таким образом, чтобы получить объективное знание в социологии, согласно позитивизму, социологу следует собрать эмпирический материал, который переводится в числовые данные. Если числовые результаты верифицируются, то есть подтверждаются в течение времени, тогда они распространяются на более широкий масштаб (большее количество индивидов). Более того, объективность в позитивистской традиции достигается еще использованием «жестких» методов по аналогии с естественными науками. Считается, что общество это такой же феномен, как и любое другое состояние природы, поэтому социолог должен описывать общество как и предметы окружающего мира.
Объективное знание в понимающей социологии. Данный подход к пониманию объективности, представленный М. Вебером, исходит из установки, что описание социальных явлений следует начинать изучать на индивидуальном уровне. Дело в том, что в отличие от позитивизма подход М. Вебера отрицает тождественность методов естественных и социогуманитарных наук. Даже по своему содержанию это совершенно разные науки: естественные науки описывают общие факты, в то время как социальные и гуманитарные науки стремятся изучать уникальные объекты. Следовательно, и методы по исследованию феномена человека и общества у социологии должны быть отличными от методов познания природы.
В социологии, изучая индивидуальные явления, исследователь формирует модель социальных отношений – «идеальный тип». Однако социальный мир изменчив и многообразен, поэтому идеальный тип не претендует на всеобщность – через него исследователь лишь фиксирует отклонения в развитии общества. Иначе говоря, идеальный тип выступает индикатором, который показывает динамику социального мира. Следовательно, сама модель является объективным социальным знанием, в то время как реальные социальные факты, которые окружают человека, субъективны. В этом случае объективен мыслимый только инструмент исследователя, а не полученное знание [5, с. 49-51].
Не отрицая существования в социальном мире объективного знания, М. Шелер критикует М. Вебера за то, что последний видит объективность лишь в идеализированных структурах. Отказ М. Шелера от социально-философского опоры на номинализм сопровождался признанием истинности той фундаментальной мысли, что социальное не сводится к одним лишь «смыслам», хотя бы и социально-значимым, но имеет и реальное измерение, что, следовательно, существует социальная реальность. Социальное бытие, независимое от сознания и воли отдельных людей, оно образуется под действием тех реальных жизненных сил, которые представлены инстинктами [7, с. 40].
Объективное знание в этнометодологии. Отметим, что этнометодология Г. Гарфинкеля берет свое начало в феноменологической традиции А. Шюца, которая считает повседневность как жизненный мир основой реальности и, тем самым, объективного знания

. Следовательно, объективность нужно искать не в теоретических конструктах, оторванных от повседневных вещей, а в самой реальной жизни. Но этнометодология, в отличие от феноменологической социологии, видит объективное знание не во внешних проявлениях социальных практик индивидов, а в скрытых мотивах действий. Считается, что, лишь заглянув за обратную сторону взаимоотношений между индивидами, можно получить истинное знание. Следовательно, для получения латентного, но в то же время объективного знания, необходимо, чтобы изучаемые люди сами «сломали» привычные формы взаимодействия [9, с. 290]. Иначе говоря, объективность социального знания находится даже в нашей повседневной жизни, однако она спрятана внутри повседневных практик. Поэтому цель социолога организовать этот «слом» привычного и обыденного для того, чтобы объективное знание вырвалось наружу.
Таким образом, социология претендует на существование знания, независящего от воли исследователя. Она объясняет наличие объективности через возможность перевода качественных материалов в количественные данные, через конструирование мыслимых инструментов или через вскрытия невидимой стороны социальных интеракций. Общество и исследовательские методы в данном случае воспринимаются как реальные объекты, которые существуют в мире. Поэтому их можно описывать и использовать как любые другие предметы окружающего мира. Однако, на мой взгляд, во всех описанных стремлениях к объективности фокус внимания не касается самого субъекта, то есть исследователя, который может видеть социальное явление по-своему и влиять на результат получения социального знания.
РОЛЬ СУБЪЕКТА В ПОЛУЧЕНИИ СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ
В отличие от естественно-научных дисциплин, в социологии имеет место совпадение субъекта и объекта исследования. Получается, что общество через социолога изучает само себя [1, с. 16]. Социолог наблюдает за теми общественными явлениями, которые считаются нормальными в обыденном представлении, но в этом наблюдении он использует специальный язык. В любом случае, в социологических дисциплинах никогда случае нельзя исключать субъекта (то есть социолога) из процесса получения знания: ведь социолог может быть носителем определенного склада мышления, в соответствии с которым 1) выстраивается индивидуальный стиль исследования, 2) выбирается собственный методологический инструментарий.
Влияние стиля исследования. Объяснить этот тезис можно с помощью теории габитуса и теории капитала французского социолога П. Бурдье. Согласно ему, каждый человек является носителем конкретного габитуса – совокупностью привычек социальной группы, которые «включаются» в человека с рождения. Но любой человек имеет свойство приобретать от социальной группы не только привычки, но и культурный капитал – «багаж» знаний и социального опыта [4, с. 523]. Следовательно, даже само социальное происхождение способно сформировать в процессе социализации мировоззрение исследователя. Поэтому одна проблема у двух исследователей (одного – выходца из рабочей среды, другого – выходца из интеллигенции) может иметь совершенно разные интерпретации, то есть субъективное понимание социальных явлений. Этот же теоретический каркас объясняет передачу набора концептуальных основ от одного ученого к другому, в результате чего появляются научные школы, имеющие собственное видение на общество.
Влияния выбора методологического инструментария. Снова ссылаясь на П. Бурдье, скажем, что объект исследования не дается социологам в качестве данности, которую следует просто описать и понять. Наоборот, объект всегда конструируется субъектом исследования благодаря использованию уже заранее заданных инструментов / методов (или в терминологии П. Бурдье) операций [5, с. 16]. Социолог, как и любой другой ученый, выбирает методы, с помощью которых сначала создает объект исследования, а потом изучает его. В зависимости от выбранного методологического инструментария социологи могут получать разное знание об обществе и процессах, которые протекают в нем.
Более того, при выборе стиля мышления и методологического инструментария происходит конституирование социального порядка, который объективирует знание. Социальный порядок тем самым содержит в себе совокупность инкорпорированных и объективированных научных ресурсов, а также совокупность социальных институтов, которые ответственны за производство, воспроизводство и обращение научных благ, производителей и потребителей. В данном случае речь идет об институте образования и организациях, обеспечивающих признание (советы, академии, премии и т.д.), а также инструментах распространения символического капитала (журналах, изданиях). Именно через эти социальные институты, по мнению П. Бурдье, происходит переход от чисто субъективного знания в объективное. Другие исследователи могут либо принять полученное знание как данность, либо, наоборот, посчитать ее ложной. Стратегии других исследователей и не экспертов в этой ситуации зависят в первую очередь от их позиции в структуре поля науки, а также от социальной траектории, которая диктует оценку шансов. Следовательно, эти стратегии в науке могут быть ориентированы либо на преемственность, либо на подрыв.
Также позиция социального конструирования научного знания, в которой очень важно существование субъекта исследования, получила развитие в работах Б. Латура и С. Вулгара. Они отрицают, что научный факт может иметь объективный характер, и утверждают, что все факты в науке являются результатом социальной конвенции, то есть соглашения между участниками научного сообщества. [8, с. 122]. Иначе говоря, знание в этом случае представляется в виде коллективного договора между учеными: пока эта конвенция будет действовать, будет существовать знание в науке (в частности в социологии), но как только соглашение будет «расторгнуто», знание начинет давать сбой и считаться ложным. Критика объективности в социологии со стороны Б. Латура также исходит из постулирования существования некой социальной материи («социального порядка», «социальных групп», «сообществ» «социальной силы») как особой сферы реальности, через которую социологи объясняют наличие всех других процессов и явлений