Проблема цифровых прав как объектов гражданских прав

В условиях цифровизации экономики и общества неотъемлемой частью становится включение в законодательство цифровых прав. На мой взгляд, это ответ на вызовы современности и соответствующие потребности общества. Еще одним аспектом, подталкивающим к развитию соответствующего права в России, является Госпрограмма «Цифровая экономика», предполагающая широкое использование информационных технологий во многих аспектах жизни российского общества. Вместе с тем, применение электронных подписей – это общемировой тренд.
Важно отметить, что с 01.10.2019 были внесены соответствующие изменения в действующий ГК РФ, например, выражение волеизъявления с помощью электронных или иных технических средств, которые приравнены законодателем к простой письменной форме сделки. В частности, реализована возможность включать в гражданско-правовые договора условия об их исполнении в автоматическом режиме. В данном контексте речь идет о законодательном урегулировании положения о смарт-контрактах.
На мой взгляд, на данном этапе следует рассмотреть генезис развития «института» электронной подписи. Так, например, в России еще в 1979 году Государственным Арбитражом были утверждены инструктивные указания №И-1-4, которыми призналась юридическая сила документов, подготовленных с помощью электронно-вычислительной техники, а значит и их использование в качестве доказательств. Интересным аспектом является то, что во всем мире именно в конце 70-ых годов наблюдался «компьютерный бум».
Письмом Высшего Арбитражного Суда РФ от 24 апреля 1992 г

. № К-3/96 в качестве доказательств по рассматриваемым делам признавались документы, заверенные электронной печатью (подписью)». Далее следует несколько нормативно-правовых актов (2003 и 2011 год Законы об ЭЦП), которые призваны урегулировать вопрос. Однако большинство из нормативных документов направлены на применение электронных подписей юридическими лицами. Не могу не обратить внимание, что первопроходцами в части издания в мире закона об электронной подписи являлись США (штат Юта в 1995 г). В России подобный законодательный акт появился лишь спустя 8 лет.
Как показывает отечественная судебная практика, то большинство решений связано с взысканием задолженностей по микрозаймам соответствующими микрофинансовыми учреждениями. Так, по делу №2324-2017 000 МК «наименование1» обратилось к «О» о взыскании задолженности по договору займа. При этом суд отказал истцу, ссылаясь на то, что равная юридическая сила договоров в электронной и бумажной формах в рассматриваемых случаях может быть основана только на ранее заключенных сторонами соглашениях, которые допускают такой порядок заключения последующих договоров. Суд прямо указал на то, что на момент вынесения решения отсутствовали соответствующие нормативно-правовые акты о признании равной юридической силы электронных документов. Важно отметить, что споров относительно электронной подписи после 01.10.2019 года не было найдено.
Интересен вопрос судебной практики в Германии. Так немецкий закон Gesetz über Rahmenbedingungen für elektronische Signaturen – Signaturgesetz, SigG гласит, что электронная подпись может приниматься как юридически эквивалентная собственноручной подписи, если она признается квалифицированной электронной подписью.
В данном аспекте европейским законом (действующим для государств ЕС) установлено, что документы с соответствующей электронной подписью не могут считаться не имеющими юридической силы и  недопустимыми в качестве доказательства в судебном процессе только на том основании, что они существуют в электронной форме или что подпись не отвечает требованиям к квалифицированным электронным подписям (см