Практическая философия Канта. Этика долга и категорический императив

Введение
И. Кант развил свою моральную философию в трех работах: "Основы метафизики морали" (1785), "Критика практического разума" (1788) и "Метафизика морали" (1797).
Кант категорически разводит мораль и право, необходимость принудительной государственной власти не может и не должна связываться ни с какими заботами об обеспечении счастья индивидов: это всецело является их собственным личным делом, делом их личного свободного выбора и таланта. Понятно, что Кант стремится пресечь тем самым попытки «принудительного осчастливливания» людей государством. Но не зря в конце Х1Х в. появляются вначале практики, а затем и теории «социального государства», – которое берет на себя бремя не только обеспечения неких минимально необходимых уровней социально-экономического и культурного благосостояния людей, но и самой социальной справедливости.
Кантианская этика выступает центральной осью, фокусом, вокруг которого вращаются все остальные проблемы кантианской этики, является вопрос: какова специфика морали как формы регулирования человеческих отношений? До Канта никто не ставил перед собой задачу теоретически определить мораль как конкретное и отличное измерение от других форм регулирования отношений человека с человеком и последним с самим собой. В доантианской философии мораль рассматривалась слишком широко, не была отделена от клубка различных психических явлений человеческого сосуществования и часто сводилась к другим измерениям, чуждым ее конкретному содержанию. Кант поставил перед собой задачу очистить мораль и освободить ее от не присущих ей разнородных “остатков”, которые почти всегда присутствуют в сознании людей, неспособных подвергнуть строгому анализу синкретизм повседневного опыта и отделить моральное ядро от сопутствующих ему проявлений. Для светской традиции сфера нравственного охватывает всю деятельность и весь образ жизни человека, в отличие от того, что происходит во внешнем мире, который не зависит от наших намерений и воли. Но, будучи частью природы, человек, согласно такой точке зрения, подчиняется тем же универсальным законам.
Цель данной работы – охарактеризовать особенности этика долга и категорический императив в философии И. Канта.
Практическая философия И. Канта
Кант строит новую антропологию: его человек – это существо, принципиально способное стать господином самому себе и потому не нуждается во внешней опеке в своих ценностных и смысложизненных ориентациях. «Человек вообще» сам, независимо от внешнего авторитета знает, что является его долгом, имеет силу бороться за его исполнение и верит, что эта борьба может завершиться победой над всякими иными мотивами.
Способность человека давать себе закон и без всякого внешнего принуждения бороться за осуществление этого закона Кант называет «моральной автономией», а потому правопорядок есть социальное пространство человеческой моральности. Лишь признание за человеком его принципиальной благонамеренности его свободной воли ведет к признанию с его стороны за государством права принуждать и карать его в тех случаях, когда он предал свое морально-политическое значение и на деле в объективно регистрируемом преступном деянии обнаружил, что не является господином самому себе.
Всякому политическому соглашению индивидов, принимаемому в видах их взаимных выгод, должно по логике дела предшествовать их порознь, независимо друг от друга принятое решение жить в соответствии с категорическим (моральным) императивом.
Как актуально звучат выводы Канта: индивиды вступают в общественный договор не в качестве разумно-эгоистичных (опасливых стяжателей личной выгоды), а в качестве моральных существ. Справедливо замечает по этому поводу отечественный исследователь: «В определениях права, которые по сей день фигурируют в наших энциклопедиях, словарях, популярных юридических изданиях, примечательным образом отсутствует понятие свободы – самое важное для уяснения смысла правовой нормы. На передний план властно выдвигаются такие выражения, как «регулирование», «управление» и «регламентация».
В то же время, надо хорошо чувствовать, что он толкует: ни одна существующая в обществе инстанция не вправе предписывать человеку, ради чего он должен жить, в чем ему следует видеть свое личное благо и счастье, а тем более угрозами добиваться выполнения подобных предписаний. Он снова и снова заклинает: «Правление отеческое, при котором подданные, как несовершеннолетние, не в состоянии различить, что для них действительно полезно или вредно… такое правление есть величайший деспотизм». Он считал, что народ никогда не может рассматриваться государственной властью, правителями как неподготовленный к освободительным акциям государства.
Но спросим себя: является ли человек в полном смысле моральным, т.е. «господином» своих страстей и влечений? Нет, говорит Кант. Иначе люди были бы святыми. Моральный индивид находится в состоянии постоянной борьбы с противоречащими моральному императиву влечениями и страстями. Индивид, потерпевший поражение в этой борьбе подвергается правомерному принуждению только за причиненный фактический ущерб другому человеку, свое же поражение он несет в своей совести и никогда не должны наказываться обществом в качестве внутреннего морального акта (греха, раскаяния и искупления).
Право на внутреннюю свободу – нельзя навязывать ему представления о его счастье, судить его за зло, которое он причиняет себе сам (религиозные суды за преступление против своей бессмертной души). Кант считает, что заботой внешней карающей власти должны быть не пороки, а только преступные деяния индивидов, только зло, причиняемое другому человеку, т.е. конфликты, объективно регистрируемые. И не дело внешней власти каким-либо образом «гармонизировать» их отношения, не в урезонивании, умиротворении, а силой поделить то, что сами индивиды не смогли поделить миром

. «Исключить войну, воздав каждому свое».
Но что «свое»? Только то, «чего он достиг благодаря своему таланту, прилежанию и удаче». Что, однако, противоречиво: привести собственность в согласие с личной заслугой – должно быть первоочередной задачей принуждающей власти. Но ведь это и есть так ненавистная Канту «отеческая забота» государства о благополучии подданных. И это был еще один пункт, с которым послекантовской теоретической мысли пришлось разбираться.
Этика долга и категорический императив И. Канта
Этика, как наука, объясняющая” практику “взаимоотношений человека с самим собой и его взаимодействия с другими людьми, на первый взгляд, призвана в соответствии с таким подходом исследовать его действия, импульсы, наклонности, восприятия и мотивы, то есть понять естественные законы,” установленные " в каждом человеке. И если это так, то моральная философия становится ветвью естествознания (рядом с антропологией или психологией) над поведением человека. Его задача будет заключаться в объяснении того, почему человек ведет себя так или иначе, то есть каковы мотивы, определяющие его действия. Этика описала бы эмпирического человека так, как мы находим его в реальной жизни, внутренне и внешне определенного, но не ответственного за свои собственные действия. В этом случае специфика морали, ее различие от других мотивов и причин, вдохновляющих человеческую деятельность, не выясняется. Таким образом, мораль невозможно свести к тому, что действительно движет человеком в его жизненных начинаниях и составляет внутренний механизм его устремлений и наклонностей. Напротив, мораль присваивает ему некоторые ценности, требует от него действий, действительных для всех, вменяет ему добродетель как обязательство, независимо от того, что по “его природе”.
Мораль – это долг, наложенный на человека, а не естественное чувство или склонность. Это означает, что мораль не дана человеку с самого начала в качестве врожденных или “исходных " побуждений. В этом отношении человек является свободным существом, он даже не зависит от своей привязанности к себе и своей натуре, независимо от того, какими врожденными или приобретенными качествами вы обладаете, вы должны выполнять то, что вменяется вам моралью. Таким образом, по-настоящему этический мотив-это не то, что на самом деле есть у человека, а то, что он все еще должен приобрести, чтобы подняться в процессе своего становления. По мнению немецкого мыслителя, стремление обрести счастье является универсальным атрибутом людей, хотя это не означает, что все знают, как его достичь. Его реализация предполагает практическую мудрость и требует не только усилий и навыков для ее достижения, но и некоторого точного определения того, из чего состоит его объект. Для Канта желание быть счастливым является благом (хотя и относительным, условным и изменчивым) и требует использования разума для его достижения. Идея счастья является отражением изменчивости и разнообразия человека как динамичного и незавершенного существа. Эта концепция не может быть выражена через категорический императив, потому что невозможно сделать ее универсальной для всех людей и для всех эпох и культур. Общая формула счастья не может быть выработана, поскольку счастье каждого из нас зависит от конкретного чувства удовольствия и боли, и, кроме того, в одном и том же субъекте критерии счастья и практические заповеди для его достижения различаются в каждую эпоху его существования.
Следует подчеркнуть, что немецкий философ не пытался строить мораль на основе привязанностей, направленных на добро, а также не считал их врагами моральных императивов. По его мнению, разум сам по себе недостаточно определяет волю человека, и поэтому закон (который абсолютно необходим человеку, как рационально-чувственное существо) воспринимается как сужение, которое не полностью определяет его волю. Если бы разум и воля полностью совпали, у нас не было бы причин принимать противоречивые решения или скорбеть о мучительных сомнениях. Но такая ситуация была бы возможна только в том случае, если бы между волей и разумом существовало абсолютное и необходимое согласие. В этом случае нравственный закон не будет служить для человека мандатом и не возлагает на него обязанность долга на его чувственные наклонности. Поведение человека всегда будет осуществляться в соответствии с нормами разума. Но закон разума является императивом и обязывает нас выполнять долг, который часто выполняется против наших естественных желаний. Таким образом, мораль не может быть сведена к тому, что на самом деле мотивирует и побуждает человека к его повседневным обязанностям. Напротив, мораль всегда “предписывает” нам что-то, “требует” от нас какого-то качества или “требует” от нас некоторых добродетелей, независимо от наших желаний или потребностей. Мораль-это долг, а не врожденное чувство или спонтанная склонность нашего сердца. Понятая таким образом мораль позволяет немецкому мыслителю анализировать специфический характер этического мотива, который отличается от любого естественного импульса, даже склонности, направленной на добро. То, что не вытекает из морали, не может полностью заменить ее отсутствие, хотя она может претендовать на выполнение своих функций. Мораль, для немецкого мыслителя, является причиной Суи: "она достаточна для себя в силу практического разума” и “не нуждается в каких-либо материальных основаниях для определения свободной воли, то есть: ни для того, чтобы признать, что необходимо, ни для того, чтобы подтолкнуть к исполнению этого долга; но она может и должна, когда речь идет о долге, делать абстракции всех целей”.
Когда человек совершает преступление, вина ложится на него, потому что, независимо от контекста его действий, его разум был свободен