Невозможность руководить своими действиями при физическом или психическом принуждении

Данное обстоятельство появилось в уголовном законодательстве России впервые в УК РФ 1996 г. До его закрепления в законодательстве физическое и психическое принуждение при решении вопроса об уголовной ответственности в случае причинения вреда рассматривались с позиции крайней необходимости.
В соответствии с ч. I ст. 40 УК РФ не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в результате физического принуждения, если вследствие такого принуждения лицо не могло руководить своими действиями (бездействием).
В ч. 2 ст. 40 содержится положение о регламентации причинения ущерба в результате психического принуждения, а также физического принуждения, вследствие которого лицо сохранило возможность руководить своими действиями. В соответствии с предписанием ч. 2 ст. 40 вопрос об уголовной ответственности в данном случае решается на основании правил правомерности причинения вреда в состоянии крайней необходимости.
Фактически в ст. 40 УК РФ содержатся две нормы, имеющие различную юридическую природу. В ч. 1 ст. 40 УК РФ речь идет о причинении вреда под воздействием непреодолимой, а в ч. 2 — преодолимой силы.
В литературе высказывались обоснованные суждения о том. что обстоятельство, предусмотренное ч. I ст. 40 УК. неправомерно отнесено к обстоятельствам, исключающим преступность деяния. Например. С.Ф. Милюков не усматривает в поступке, совершенном под действием преодолимой силы, вины, Е.В. Кобзева — признаков деяния.
Ю.И. Скуратова отмечала, что под действием непреодолимой силы отсутствует волевой характер деяния. а следовательно, и объективная сторона состава преступления. Последнее утверждение можно отнести к разряду классических и бесспорных. Именно отсутствие каких бы то ни было разногласий по данному вопросу, по нашему мнению, и явилось причиной того, что причинение вреда под воздействием непреодолимого физического принуждения не рассматривалось до 1996 г. в качестве самостоятельного обстоятельства, исключающего преступность деяния.
Учитывая указанные обстоятельства, ряд теоретиков высказывались в пользу перемещения данной нормы в другой раздел УК. Так. например. С.Ф. Милюков предлагал перенести ее в главу 5 УК РФ о Вина»4, Т.Ю. Орешкина предлагала поместить норму о непреодолимом принуждении или непреодолимой силе после понятия ст. 14 УК РФ?. В.Г. Зарипов предлагал на основе подобной нормы дополнить ст. 14 частью третьей следующего содержания: «не является преступлением действие (бездействие). совершенное под влиянием непреодолимой силы».
В то же время существует и иное мнение. И.Н. Алексеев, в частности, отмечал, что непреодолимая сила в отличие от физического принуждения вызвана объективными причинами, независимыми от воли человека (стихийное бедствие, поведение животных и др.). Принуждение, напротив, всегда имеет источником субъективное начало — конкретного человека. Именно по такому формальному признаку — наличию субъективного начала — принуждение должно отграничиваться от непреодолимой силы'. Соглашаясь с данным мнением, считаем необходимым отметить существование в литературе точки зрения, в соответствии с которой физическое принуждение может исходить от человека либо являться следствием непреодолимой силы (стихийные силы природы, действия животных).
Существует еще одно различие между физическим принуждением и непреодолимой силой. которые, по замечанию В. Ф. Иванова, не тождественны, так как состояние принуждения может быть преодолено (к примеру, в ходе акта необходимой обороны), хотя это может быть связано с серьезным риском для жизни и здоровья принуждаемого0,
С нашей точки зрения, вполне справедливые замечания о наличии некоторых отличий между непреодолимой силой и физическим принуждением не порождают принципиальных различий в уголовно-правовой оценке случаев причинения вреда под воздействием непреодолимой силы или непреодолимого принуждения.
В то же время предложения о внесении самостоятельной нормы в главу 3 представляется излишним, и малозначительность деяния, предусмотренная ч

. 2 ст. 14. и предлагаемые дополнения ст. 14 частью 3 о непреодолимой силе в конечном итоге описывают случаи, когда причинение вреда не признается преступлением. Не случаен расхожий термин юристов: «малозначительность, исключающая преступность деяния». Разница будет лишь в том, что при малозначительности отсутствует материальный признак преступления, а при непреодолимом принуждении — формальный признак, поскольку термин «деяние» по смыслу ст. 14 УК РФ предполагает совершение преступления, обладающего всеми признаками состава, описанного в статье Особенной части УК. Поэтому отсутствие волевого характера деяния вследствие непреодолимой силы означает отсутствие объективной стороны состава преступления и, следовательно, отсутствие деяния, предусмотренного статьей Особенной части.
С учетом сказанного напрашивается вывод о том. что нужно не дополнять новыми признаками ст. 14. а. наоборот, признак малозначительности закреплять в качестве самостоятельного обстоятельства, исключающего преступность деяния.
Еще одно соображение против перенесения нормы о непреодолимой силе в главу 3 УК РФ состоит в следующем. Конструируя норму, законодатель стремится создать исчерпывающее правило. Вместе с тем предлагаемые изменения заведомо пробельные. Мы имеем в виду то. что указание на отсутствие волевого характера деяния. которое стремятся закрепить сторонники анализируемой позиции, не может опираться лишь на непреодолимую силу и физическое принуждение. Ведь из теории права известно, что волевой характер деяния может отсутствовать также при наличии психического заболевания. при рефлекторных, инстинктивных движениях10, а также в случаях воспрепятствования совершению определенных действий, которое не тождественно, на наш взгляд, физическому принуждению (например, врача запирают вето доме, в результате чего тот не может оказать своевременную помошь).
При отсутствии каких-либо серьезных противоречий в теории и практике по оценке волевой характеристики деяния усложнять Уголовный кодекс путем создания очередной, заведомо неполной нормы считаем нецелесообразным.
Что касается ч. 2 ст. 40. то здесь, по мнению Т.Ю. Орешкиной, содержится норма, специальная по отношению к норме о крайней необходимости. поскольку отсутствуют специфические для данного обстоятельства характеристики, а лишь обозначается источник опасности".
Однако следует отметить, что источник опасности выступает в качестве отличительного признака между такими обстоятельствами, как необходимая оборона и крайняя необходимость. На каком основании Т.Ю. Орешкина отказывает в этом праве физическому или психическому принуждению, нам не понятно, поэтому ее аргументация представляется неубедительной. Также мы усматриваем некоторое отличие принуждения от крайней необходимости в том, что при преодолимом принуждении лицо имеет перед собой выбор — подчиниться принуждению и совершить действия в интересах принуждающего с последующими последствиями, вплоть до уголовно-правовых. При крайней необходимости такой дилеммы не возникает.
С учетом изложенных замечаний рассмотрим признаки правомерности причинения вреда при физическом или психическом принуждении.
Основным признаком здесь является принуждение, под воздействием которого причиняется вред.
Принуждение по своей сути означает преодоление чужой воли