Идеи общественного блага в философии

Идеи об общем благе встречаются в трудах мыслителей, интересовавшихся теорией и практикой общества и государства, с Античности по сию пору. Актуальности своей они не утратили, поскольку сам термин «общее благо», как и термины, близкие по значению, встречаются в конституционно-правовых документах, в частности в Конституции РФ, где используются как основание для ограничения прав человека или даже как цель существования государств, причём с самыми различными общественными системами. Из этого факта можно сделать вывод, что либо авторы конституционно-правовых актов по-разному понимают смысл данного термина, либо не понимают его в достаточной степени. Посему представляется интересным и даже необходимым обратиться к анализу истории формирования содержания этого понятия. Данная статья представляет собой обзор взглядов мыслителей до Канта на идею общего блага и тесно связанные с ним понятия «общественный интерес» и «общая воля».
Как представляется, «общее благо» может рассматриваться как некая цель социума, «общий интерес» - как стремление к достижению общего блага, а «общая воля» - как совокупная воля социума по осуществлению «общего интереса» с целью достижения «общего блага». Определения, конечно, первоначальные и несколько поверхностные, но, как представляется, достаточные, чтобы рассматривать указанные термины как взаимосвязанные понятия одного круга, касающиеся в целом одной темы и позволяющие их использовать как взаимозаменяемые в отношении проблемы формулирования того общего, что является сущностью (лежит в основании) социума.
Само понятие «общее благо» возникает в истории философии с древнегреческого периода.
Платон в «Законах» указывает, что «истинное искусство государственного правления печётся не о частных, но об общих интересах - ведь эта общность связует, частные же интересы разрывают государство - и что для того, так и для другого, то есть для общего и для частного, полезно, если общее устроено лучше, чем частное». Показательной здесь является мысль Платона о том, что «общее благо» приоритетно для государство только в том случае, если «общее устроено лучше, чем частное». Однако тогда возникает вопрос, что выступает критерием и кто выступает судьёй, уполномоченным решать, устроено лучше частное или общее

. В работе «Государство» Платон даёт основание для понимания целей государства как совокупности интересов каждого или некоего синтеза индивидуальных интересов: «Испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь: такое совместное поселение и получает у нас название государства» [2. С. 145]. Однако чуть далее Платон чётко расставляет акценты в пользу приоритета государственных интересов, понимаемых как интересы «общего блага»: «Сейчас мы лепим в нашем воображении государство, как мы полагаем, счастливое, но не в отдельно взятой его части, не так, чтобы лишь кое-кто в нём был счастлив, но так чтобы оно было счастливо всё в целом» [2. С. 148]. Хочется обратить внимание, что Платон говорит не о счастье каждого гражданина государства, не о счастье всех граждан государства, а именно о счастье государства как целого.
Аристотель пишет: «Всякое государство представляет собой своего рода общение, всякое же общение организуется ради какого-либо блага (ведь всякая деятельность имеет ввиду предполагаемое благо) ...очевидно, все общения стремятся к тому или иному благу, причём к высшему из благ стремится то общение, которое является наиболее важным из всех и обнимает собой все остальные общения. Это общение и называется государством или общением политическим.» [3.С. 378]. Сам термин общение, употребляемый философом, наталкивает на индивидуалистические коннотации. Общение предполагает равенство его участников и свободу вступления участников в него. В другом месте Аристотель однозначно заявляет: «Ясно, что государство при постоянно усиливающемся единстве перестанет быть государством. Ведь по своей природе государство представляется неким множеством» [3. С. 454]. Таким образом, Аристотель первый, кто делает упор при анализе государства не на единстве, а на множественности, а значит, и «общее благо» в его понимании не может истолковываться исключительно как благо целого, не допускающее своей приватизации.
Пожалуй, третий подход манифестируется Цицероном. Если для Демокрита и Платона «общее благо» выступает как синоним «благого государства», а для Аристотеля - скорее как результат общения граждан в государстве, то для Цицерона «общность» и «согласие» предшествуют государству если не исторически, то социально-онтологически