"И, прямо скажем, мы рассчитывали, что нас на руках будет носить развитый Запад. Да нет! Это иллюзия, утопия, никто никого нигде не будет носить." М.С. Горбачёв

Перестройка советской экономики изначально воспринималась как продолжение андроповского курса. На тот момент по стране проходил весьма успешный эксперимент в легкой промышленности и железнодорожном транспорте, касающийся внедрения механизма хозрасчета.
В то же время СССР серьезно отставал от западных стран по научно-технической сфере и предпринимались меры по ускорению инновационного развития. Однако, впоследствии все это закончилось лишь декларативными принципами, так как реальных капиталовложений в сферу инноваций так и не было сделано. Проблема инновационного развития стояла остро, но сроки окупаемости крупных инновационных проектов при нерешенных социальных вопросов заставляли правительство, прежде всего, заниматься срочными проблемами социально-экономической сферы.
М.С. Горбачев говорил о необходимости более активно искать скрытые резервы, укреплять трудовую дисциплину и развивать социалистическое сотрудничество, а качество выпускаемой продукции и темпы производительности труда тем временем падали. Повышение качества выпускаемой продукции являлось в 80-х гг. ХХ в. первоочередной задачей для советской промышленности. По оценкам экономистов страна ежегодно теряла до 20 млрд. долларов (по курсу того времени) из-за брака продукции. К улучшению качества не привела и система госприемки, негативной стороной которой стал рост управленческого аппарата на предприятиях.
Фактически, все шаги, направленные на оживление советской экономики, предпринимаемые правительством, не давали должного результата, а некоторое улучшение показателей в 1985 г. сменилось кризисными тенденциями уже в 1986 г.
Но Перестройка понимала перед собой не только экономические перемены, но и перемены в идеологии и социальной жизни граждан. Несмотря на все ошибки, которые были допущены в процессе реализации программы перестройки, сейчас М.С. Горбачев говорит, что перестройка победила, она привела людей к жизни в новой системе координат, при этом признает свое поражение как политика, который не увидел «двойной опасности», исходящей, с одной стороны, от радикалов, которые старались как можно быстрее сломать старую систему, не обращая внимания на социальные проблемы граждан, с другой стороны, от реакционеров, пытавшихся всеми силами остаться в прошлом, и, в конечном счете ускорившими своими действиями в августе 1991 г. крах советской системы. И радикалы, и реакционеры присутствовали в окружении М.С. Горбачева, но на тот момент он был слишком занят ролью первого советского лидера, признанного западным миром, что не воспринимал серьезность ситуации в стране, которая раскололась по идеологическим признакам на два лагеря.
Своей фразой «И, прямо скажем, мы рассчитывали, что нас на руках будет носить развитый Запад. Да нет! Это иллюзия, утопия, никто никого нигде не будет носить» М.С. Горбачев подчеркивает разочарование в политике Запада по отношению к СССР и России, как правопреемнице СССР. Но была ли существенна роль Запада в перестроечном процессе? С моей точки зрения, да, потому что в соответствии с принципами нового политического мышления советское руководство внесло коррективы не только в идеологические основы советского строя, но и в советскую внешнюю политику. В декабре 1988 г. на очередной сессии ГА ООН М.С. впервые открыто сказал о концепции «нового политического мышления». Основные элементы данной концепции заключались в невозможности дальнейшего решения конфликтов, возникающих в мире, силовыми методами; признании верховенства общечеловеческих ценностей над любыми другими ценностями (национальными, идеологическими, классовыми и т.д.), отказ от точки зрения, что мир расколот на две политические системы, которые находятся в состоянии конфронтации друг с другом.
Таким образом, начиная с 1988 г. советская внешнеполитическая концепция была подвергнута корректировке в духе «нового политического мышления»

. Основная характеристика данной концепции – ее практическая направленность на двусторонние договоренности между странами и реализация конкретных, достигнутых в ходе переговоров между лидерами стран, договоренностей. Одной из инициатив СССР на тот момент было сокращение запасов ядерного оружия для достижения мира во всем мире.
Западные страны изначально с интересом отнеслись к новому лидеру СССР, в то же время атмосфере недоверия между лидерами в самом начале сохранялась. 11 марта 1985 г. президент США Р. Рейган заявлял, что ему сложно давать оценку новому советскому лидеру, который говорит о демократизации и гласности, так как за новым лидером стоит много старой партийной элиты и все действия Горбачева будут определяться именно этой элитой. Такова уж специфика коллективного руководства в СССР. То есть Р. Рейган изначально предполагал, что Горбачев, несмотря на все рассуждения о демократии и гласности, может оказаться лишь марионеткой в руках опытных партийных функционеров.
С моей точки зрения, западный мир так долго выстраивал образ советской системы как врага в своей пропаганде (справедливости ради, нужно отметить, что тоже самое делалось и в СССР), что за один-два года пребывания М.С. Горбачева у власти не мог так просто отказаться от этого образа. Для США было удобнее видеть в лице М.С. Горбачева очередного партийного функционера, только более молодого, обладающего ораторским искусством, но все равно являющегося представителем тоталитарной коммунистической системы, чем поверить в его талант, как реформатора, который руководствуется в своей деятельности признанием верховенства общечеловеческих ценностей.
В отличие от Р. Рейгана, премьер-министр Великобритании М. Тэтчер выбрала другую тактику относительно прихода к власти в СССР нового лидера. По прошествии 100 дней правления Горбачева М. Тэтчер заявила, что западный мир не должен недооценивать перемены, которые происходят в СССР. В то же время М. Тэтчер полагала, что все изменения в СССР с приходом Горбачева к власти могут быть и не связаны именно с личностью Горбачева, так как происходит смена поколений, на место старых партработников, приходят молодые, которые лишены иллюзий относительно развития советской политической системы на принципах, созданных еще задолго до их рождения и стремятся придать новую форму при тех же сущностных чертах советской системы. Вот когда реформы затронут именно сущность советской политической системы, тогда можно будет говорить о настоящих изменениях.
Как было сказано выше, пропаганда играла большую роль не только в США, но и в СССР, поэтому М.С. Горбачев, когда готовился ко встрече с Р. Рейганом также находился в плену классовых и идеологических мифов об американской политической системе. Он думал, что личность конкретного президента США не влияет на политическую систему, потому что за президентом США стоят капиталистические структуры, которые не дадут ему проводить самостоятельную политику. В таких рассуждениях о марионеточной роли главы государства в США и СССР Горбачев и Рейган были схожи. Однако, чем ближе было время назначенной встречи между Горбачевым и Рейганом, тем, по мнению посла СССР в США, А.Ф. Добрынина, М.С. Горбачев стремился быстрее избавится от груза стереотипов об американской политической системе, что активизировать внешнеполитические связи с США.
Во время своего правления Горбачев стремился к конструктивным отношениям с США, причем это привело к тому, что подверглись реформам традиционные методы советско-американской дипломатии. Линия поведения Горбачева на встречах с американскими коллегами была нетипичной для представителей советской системы. Американские СМИ не могли разгадать советского лидера