История становления судебно-психологической экспертизы в Российской Федерации

Специальные знания использовались в той либо иной форма использовались в процессе расследования преступлений уже в Древнем Мире, где, например, для розыска беглых рабов и преступников использовалось их словестное описание, являющееся прообразом современного словестного портрета. В Древнерусском государстве согласно Русской Правде использовалась такая форма розыска преступника. как гонение следа, то есть его поиск по оставленным следам, но, прежде чем преследовать преступника нужно было выделить его следы среди других следов, для чего также нужны определённые знания в этой области.
Однако, первые упоминания об использовании специальных знаний в расследовании преступлений в нашей стране относится к середине 16 века, когда в Судебнике 1550 г., а затем и в Соборном Уложении 1649 г. была закреплена обязанность суда при расследовании подделки документов сличать в судебном разбирательстве почерк спорного документа с почерками дьяков и подьячих, которые могли составить этот документ. В настоящее время эти вопросы решает судебная почерковедческая экспертиза. Именно с производством этой экспертизы в криминалистике принято связывать начало использования специальных знаний в расследовании преступлений, а точнее с Указом Петра I, изданного в 1699 г. «О порядке исследования подписей на крепостных актах в случае возникшего о подлинности оных спора или сомнения, о писании крепостей в поместных и вотчинных делах, в поместном приказе, а не на Ивановской площади и о потребном числе свидетелей для крепостных актов», поскольку этот указ впервые предписал назначать и проводить в целях установления подлинности документов именно экспертизу, и в отличие от Судебника 1550 г. и Соборного Уложения 1649 г. содержал нормы, регламентирующие порядок ее производства: указание на лиц, которые должны произвести экспертизу, объекты, представляемые для ее производства.
К 17 веку относится и начало использования в русском уголовном процессе знания из области судебной психиатрии. Лекари Блюментрост и Фугаданов в мае 1679 г. освидетельствовали Петра Бунакова и поставили диагноз: «Ипохондрика, приходит пар от селезенки и приступает к сердцу и к голове, и от того у него памяти долгое время нет и не узнает людей …за такими де болезньми ему Петру государевы службы служить не мочно».
Уже в 1690 г. была проведена первая в истории русского головного процесса судебно-психиатрическая экспертиза, врачебной комиссией был освидетельствован бродяга из Вязьмы, который называл себя сыном царя, живущего на небесах, и утверждал, что ходит на небеса через дыру и там его принимают ангелы. Комиссия признала его душевнобольным, страдающим меланхолией.
Следующий этап в развитии судебно-психиатрической экспертизы связывают с Указом Петра I от 06.04.1722 г. издал «О свидетельствовании дураков в Сенате», который предусматривал освидетельствование дворянских детей, уклонявшихся от службы в армии и государственной службы в связи со слабоумием от рождения. Освидетельствование проводилось сенаторами, а не врачами, в связи с чем оно по сути не является экспертным исследованием. В последствии освидетельствование стали производить чиновники в городских управах. Отметим, что в этот период привлечение врачей к освидетельствованию психически больных не являлось не обязательным, так как считалось, что для признания человека психически больным признаки заболевания должны быть выражены настолько явно, чтобы наличие психического заболевания можно было установить и без использования специальных знаний. Больные психическими заболеваниями считались одержимыми дьяволом, поэтому их освидетельствование чаще всего осуществлялось в монастырях.
Лишь в начале 19 века освидетельствование душевно больных было поручено лечебным управам. В 19 веке Д. Морель, Ф. Пинель, Д. Конолли в своих трудах доказали, что сумасшествие является психическим заболеванием, поддающимся лечению. В процессе расследования для определения вменяемости подследственных с признаками психических расстройств для дачи заключения стали приглашать специалистов.
Судебная реформа 1864 г. стала следующим этапом в развитии судебных экспертиз. Согласно ст. ст. 112, 325 Устава уголовного судопроизводства 1864 г., когда для «точного уразумения встречающегося в деле обстоятельства необходимы специальные сведения или опытность в науке, искусстве, ремесле, промысле или каком-либо занятии», органы расследования и суд были обязаны приглашать экспертов. В ст. 326 Устава уголовного судопроизводства установлено, что в качестве экспертов приглашают «врачей, фармацевтов, профессоров, учителей, техников, художников, ремесленников, казначеев и лиц, продолжительными занятиями по какой-либо службе или части приобретших особую опытность».
В соответствии со ст. 353 Устава уголовного судопроизводства следователь обязан произвести освидетельствование обвиняемого, если последний «не имеет здравого рассудка или страждет умственным расстройством». При наличии психического заболевания следователь, «удостоверясь в том, как чрез освидетельствование обвиняемого судебным врачом, так и чрез распрос самого обвиняемого и тех лиц, коим ближе известен образ его действий и суждений, передает на дальнейшее распоряжение прокурора все производство по этому предмету с мнением врача о степени безумия или умственного расстройства обвиняемого»

.
Статья 354 Устава уголовного судопроизводства предписывала дело в отношении такого обвиняемого передать на рассмотрение окружного суда, который в соответствии со ст. 355 Устава уголовного судопроизводства назначал повторное освидетельствование «безумных и сумасшедших», производимое в присутствии окружного суда инспектором или членом врачебной управы и двумя врачами по назначению той же управы. Если обвиняемый экспертами признавался сумасшедшим или безумным, дело в отношении него в соответствии со ст. 356 Устава уголовного судопроизводства с разрешения окружного суда или судебной палаты могло быть прекращено.
Институт использования специальных знаний, закрепленный в нормах Устава уголовного судопроизводства, способствовал расширению их использования в уголовном процессе, в том числе и первому использованию специальных знаний из области психологии в уголовном деле об изнасиловании секретаря редакции журнала «Зритель» Е.А. Черемновой.
28.12.1982 г. Е.А. Черемнова впервые выступила сцене Московского Немчиновского театра, по окончании спектакля познакомилась с нотариусом Назаровым, который пригласил ее отметить успешный дебют в кругу друзей. Е.А. Черемнова, несмотря на усталость, приняла приглашение. Однако вопреки ожиданиям Е.А. Черемновой, ужин состоялся не в ресторане, а в отдельном номере гостиницы «Эрмитаж», куда ее привез Назаров, и где они оказались вдвоем. Впоследствии выяснилось, что перед приездом Е.А. Черемновой номер был окурен каким-то наркотическим веществом. Е.А. Черемнова, чувствуя усталость и упадок сил после дебюта, оказалась фактически в беспомощном состоянии, чем и воспользовался Назаров, изнасиловавший ее.
Е.А. Черемнова обратилась с заявлением в, однако Назаров не только отрицал насилие, но и утверждал, что состояние Е.А. Черемновой не было таким беспомощным, как она рассказывала. Кроме того, через подставное лицо он опубликовал в «Московском листке» стишки грязного содержания с намеком на происшедшее с Е.А. Черемновой, которая после этого 06.05.1883 г. покончила жизнь самоубийством, после чего было возбуждено уголовное дело по факту ее изнасилования, и полиция начала проверку.
Следователь Сахаров принял решение исследовать психологическое состояние Е.А. Черемновой после дебюта, для чего назначил психолого-драматическую экспертизу, и допросил в качестве сведущих лиц известных русских актрис М.Н. Ермолову и А.Я. Глама-Мещерскую, которые описали свое состояние после игры на сцене, при этом отметили сильную усталость вследствие пережитых волнений и длительного нахождения на сцене. М.Н. Ермолова рассказала, что уже давно выступает на сцене, но каждый раз испытывает состояние крайнего изнеможения, особенно когда играет главную роль. А.Я. Глама-Мещерская пояснила, что во время исполнения роли ее нервная система так напрягается, что после окончания спектакля физические силы ее оставляют, а после своего первого выступления на сцене она вообще испытала нервный припадок, сопровождавшийся слабым сознанием и потерей сил и голоса.
На основании показаний М.Н. Ермоловой и А.Я Глама-Мещерской следователь привлек Назарова к уголовной ответственности, но тот подал жалобу, оспаривая доказательственное значение произведенной психолого-драматической экспертизы. Несмотря на возражения следователя по существу жалобы, Московская судебная палата указом от 15.12.1885 г. признала допросы актрис ошибочными.
Психолого-драматическая экспертиза по делу Назарова, неоднозначно была оценена в научной среде, в числе тех, кто отрицал ее доказательственное значение был и А.Ф. Кони, отметивший ее оригинальность, но указавший, что ее нельзя считать доказательством, так как актрисы рассказывали о собственных чувствах и не могли знать о психологическим состоянии по Е.А. Черемновой, их высказывания на эту тему были предположительными.
По делу Назарова впоследствии судом была произведена психологическая экспертиза, которую провел профессор Московского университета И.И. Нейдинг, осуществивший «психологическую диагностику» показаний Назарова и Е.А. Черемновой и давший заключение о неудовлетворительности показаний Назарова и правдоподобности показаний Е.А. Черемновой. Суд принял во внимание показания известного врача, Назаров был осужден.
И.Ф. Крылов указывает, что дело Назарова имеет историческое значение, так как в ходе его расследования и судебного рассмотрения была доказана необходимость производства психологической экспертизы, без использования которой трудно установить ряд обстоятельств, имеющих значение для законных и обоснованных процессуальных решений.
В конце 19 – начале 20 века Е.В. Владимиров указывал о необходимости использовать в уголовном процессе специальные познания из области психологии с целью установления психического состояния подсудимого при отсутствии признаков психического заболевания.
Е.Н. Холопова указывает, что судебно-психологическая экспертиза в нашей стране в своем развитии прошла три этапа: 1-ый этап (ранняя история) – XVIII и три четверти XIX в.; 2-ой этап: зарождение собственно судебно-психологической экспертизы (последняя четверть XIX в