Двор о Николае II : фрейлины, обслуживающий персонал

Образ Николая II, который сложился в окружении царского двора, складывался совершенно из других факторов, которые не были обусловлены политическими обстоятельствами или требовали необходимости решения каких-либо вопросов из сферы преобразований государственного устройства или социально-экономических преобразований. Вследствие вышеизложенного, обслуживающий персонал царского двора, в отличии от его министров, политиков, ближайших родственников из династии Романовых, вспоминали последнего русского императора, как хорошего человека с душевной теплотой.
Вышедший в 1999 г. сборник «Царственные мученики в воспоминаниях верноподданных», состоит из сочинений фрейлин последней императрицы С. К. Бухсгевден и А. А. Вырубовой, флигель-адъютантов императора А. А. Мордвинова и Д. С. Шереметева, учителя цесаревича Алексея П. Жильяра, дочери лейб-медика С. Е. Боткина Т. С. Мельник-Боткиной и т.п. В перечне авторов, воспоминания которых опубликованы в сборнике отсутствуют министры царского двора и другие лица, хорошо знавшие Николая II.
Баронесса Софья Буксгевден, которая являлась одной из близких подруг императрицы, довольно подробно затронула тему влияния Александры Федоровны на Николая II.
Она отмечала тот факт, что до начала Первой мировой войны «императрица едва затрагивала в своих письмах вопросы политики», о чем свидетельствовала их переписка. В тоже время она делала определенные попытки давать советы мужу. 22 июня 1902 г. российскому императору, который был в Ревеле на встрече с кайзером Вильгельмом, письмо в котором отмечала, что ответить на все вопросы немецкого кайзера поможет «наш друг Низье Антольм Филипп…», который являлся французским магом и мартинистом. Далее императрица советовала в ходе переговоров быть дружественным с кайзером, «чтобы он понял, что он не смеет шутить с тобой, и чтобы он начал уважать и бояться тебя». В письмам Александры Федоровны выделяются два аспекта: во-первых, ее доверие к Филиппу, где прослеживается аналогия с Г. Распутиным, подтверждающая в некоторой степени склонность к мистицизму среди царской семьи, а во-вторых – рекомендация быть более строгим к кузену, чтобы он почтительно относился к российскому монарху. Императрица воспринимала Николая II в качестве строгого самодержца, которого должны бояться и уважать не только подданные, но и главы других государств.
Первые попытки оказать влияние на Николая II были предприняты Александрой Федоровной во время русско-японской японской войны 1904-1905 гг., правда, все они обосновывались необходимостью заботы о раненых. События 9 января 1905 г. в Петербурге, когда была расстреляна мирная демонстрация во главе со священником Г. Гапоном, положили начало первой русской революции. Как свидетельствовала переписка с сестрой Викторией Баттенбергской, которую приводит фрейлина С. Буксгевден, императрица впервые столкнулась со внутренней политикой. Она отмечала следующее: «Ты можешь понять, через какой кризис мы сейчас проходим!...Моему бедному Никки слишком тяжело нести это крест, тем более, что рядом с ним никого, кто мог бы оказать ему реальную поддержку или на кого он мог бы полностью положиться!...Моему бедному Никки слишком тяжело нести этот крест, тем более, что рядом с ним нет никого, кто мог бы ему оказать реальную поддержку или на кого, он, мог бы полностью положиться…Я ломаю голову над тем, где найти подходящего человека в правительство, и ничего не могу придумать». Также Александра Федоровна отмечала достаточно острую проблему кадрового голода и отсутствие выбора, когда «…одни слишком стары, другие слишком молоды». Она также писала: «Великие князья не подходят, а наш дорогой Миша все еще ребенок…».Российская императрица впервые в политической практике столкнулась с темой выбора министров, так как революция затронула представителей династии Романовых врасплох. Она стремилась облегчить участь Николая II, а вину за кадровый голод возлагала на Александра III: «Если бы отец общался в свое время с большим количеством людей, он мог бы собрать лучших из них вокруг своего сына, и сейчас у нас были бы необходимые кандидатуры на самые важные посты».
Таким образом, интересоваться вопросами из политической плоскости Александра Федоровна начинает в период острого политического кризиса, что нашло свое отражение о поиске тех или иных кандидатов на вакантные должности, однако она еще не предлагала императору конкретных персон.
Согласно воспоминаниям Софьи Буксгевден, супружеская чета в 1905-1909 гг

. не предпринимала поездок по стране и за рубеж: «Император должен был находиться в постоянном контакте со своими министрами». Общий круг общения по словам Александры Федоровны , которые передает фрейлина, становился все уже, а сама царица основную массу своего времени уделяла воспитанию детей, вследствие чего «постепенно утратила то уважение, которое она приобрела после рождения сына». Также отмечалось, что ее психоэмоциональное и физическое здоровье подрывалось постоянной заботой о цесаревиче Алексее Николаевиче, который был болен гемофилией.
В отношении к Распутину царская фрейлина характеризовала его, как слишком осторожного, «чтобы самому начинать беседы на политические темы». Он также беседовал с императрицей, особенно на духовные темы, а она с вниманием прислушивалась к словам человека, которого относила к «святым».
Важным штрихом, характеризующим в целом политику Николая II, сквозь призму внутрисемейных отношений является диалог, который состоялся в 1911 г. в Ливадии между императрицей и ее новым премьер-министром В.Н. Коковцевым, приведенный в мемуарах царской фрейлины. Александра Федоровна в ходе состоявшегося разговора выразила уверенность, что Коковцев не вступит «на путь этих ужасных партий, которые только и мечтают о том, чтобы захватить власть или поставить правительство в роль подчиненного себе». Премьер-министр, проводя сравнения себя и своего предшественника на данном посту, П.А. Столыпина подчеркивал, что тот опирался в Думе сначала на октябристов, а впоследствии на националистический блок, однако сам не находился под влиянием какой-либо партии. Александра Федоровна отмечала то обстоятельство, что Коковцев придает достаточно большое значение роли личности Столыпина. «Верьте мне, не надо так жалеть тех, кого не стало…Я уверена, что каждый исполняет свою роль и свое назначение, и если кого нет среди нас, то это потому, что он уже окончил свою роль и должен был стушеваться, так как ему нечего было больше исполнять…Оставайтесь самим собой, не ищите поддержки в политических партиях, они у нас так незначительны. Я уверен, что Столыпин умер, чтобы уступить Вам место, и что это - для блага России» .
О влиянии Александры Федоровны на Николая, усиление которого произошло после 1915 г. также указывал Петр Жильбер, наставник цесаревича Алексея в одной из глав свое книги. В частности, он подчеркивает, что императрица оказывала действенное на политику последнего русского императора. Жильбер отмечает тот аспект, что Верховное командование русской армией Николай II решил взять на себя не по своей инициативе. «Государыня уже в течении многих месяцев побуждала Государя принять это решение,», отмечалось автором.- «Она желала удаления Великого князя Николая Николаевича»., который в то время записал данный пост. Сложившаяся ситуация была вызвана тем, что Александра Федоровна опасалась, прежде всего, предательства со стороны Великого Князя.
Жильбер также прослеживает влияние фрейлины императрицы Вырубовой на Александру Федоровну, которая по свидетельству автора «старалась осведомлять» и располагать ее в пользу тех, к кому она имела предпочтение, или против тех, кто вызывал ее предубеждение, и через императрицу влиять на решения двора». Также учитель цесаревича замечает «что на самом деле Вырубова была столь же послушной, сколь бессознательным и вредным орудием в руках кучки беззастенчивых людей, которые пользовались ею для своих происков», однако не приводит в качестве примера каких-либо конкретных людей, которые использовали госпожу Вырубову для влияния на императрицу и императора.
Жильбером также приводится подробное описание влияние Распутина на царскую семью, которая была склонна к мистицизму. Он отмечает следующее: Влияние Распутина давало себя чувствовать только в церковных кругах и в среде императорской семьи; это были две области, в которые царь неохотно допускал вмешательство министров».
Жильбер не упоминает конкретных фактов влияния Распутина на политику Николая II